— Знаешь, эта твоя пауза меня не успокаивает. Скорее наоборот…

— Не сделает он тебе ничего плохого, — наконец заговорила Лора, — просто не провоцируй и всё. Ваське очень не нравится, когда рядом кричат и обижают его хозяйку.

— Ладно… посмотрим. Но первое же его поползновение испробовать меня на вкус покарается смертью. Я прикончу твоего мусечку собственными руками и мне за это ничего не будет.

Лора перевела на соседку тяжелый взгляд. Вид у нее был решительный. Спасибо и на том, что не побежала в кабинет папеньки голося о демонах-пожирателях-душ.

— Договорились.

В дверь тихонько постучали. Не обращая на это внимания, Лора подхватила любимца на руки и отнесла в клетку. К ней в гости ходить тут еще было некому, так что пришли наверняка к блондинке. Время-то уже близится к обеду, а они все в пижамах щеголяют.

Быстренько отыскав нужный чемодан, Лора вжухнула молнией и вывалила его содержимое на кровать. Ходить в том, что приготовил ей папенька, туго набив платяной шкаф, она не собиралась. По крайней мере, не так скоро.

Скинув сорочку, девушка натянула заполученную утром футболку прямо на голое тело и склонилась над кучей вещей, отыскивая желанные розовые шорты.

Затарабанили настойчивее. Руби, цокнув языком, пошла открывать.

— Да где ж они… — бурчала Лорелия себе под нос. — Не то… не это… Ага! Вот они, родимые!

Любимая вещичка, цветом чуть темнее Лорыных волос, была шустро вытянута из пестрого вороха, встряхнута и надета. Осталось расчесаться, да отправиться на поиски здешней столовой. В комнате имелись сладости и напитки, но хотелось чего-то более существенного.

— Дочурка ректора тут живет?

Лора резко затормозила по пути к зеркалу, с силой сжав расческу. Голос Геральда, черт его подери, Холда буквально проскрежетал по мозгам своим небрежным тоном.

Руби обернулась. Лорелия со всех сил замахала руками, показывая, что ее тут нет.

— Да, конечно, — блондинка, ухмыльнувшись, отошла на шаг и открыла двери шире.

— Я тебе это припомню, швабра ты гидроперидная, — замогильным голосом протянула Лора, отбрасывая расческу на стол и направляясь к выходу. Показавшийся в проходе Гера, привалился к притолоке, блуждая по фигуре девушки странным взглядом. — Чего тебе?

— Поговорить надо, — глаза сосредоточились на фиолетовых разводах футболки. — Это очень серьезно.

— Мое лицо чуть выше. И все серьезное у нас уже было.

— Очуметь… — выросла рядом Руби. — Только появилась и уже успела застолбить Холда.

Лора прожгла соседку убийственным взглядом и вышла в коридор, демонстративно хлопнув дверью.

— Говори уже, что за важное дело?

Лора неуютно себя чувствовала под взглядом этих холодных серых глаз. Впервые в жизни появилась мысль о слишком уж малом количестве одежды на ней. Захотелось укутаться в нечто подобное здешней мантии. Но, увы, к Геральду она вышла лишь в шортах и мужской футболке на голую грудь.

— Ты мне скажи, на какой факультет тебя приняли? — словно догадавшись, Гера отошел к противоположной стене.

— На обычный… основной, то есть. А что?

— И никаких особых способностей у тебя нет? — казалось, ответ его удивил.

— Есть одна.

— Какая? — подался вперед, готовясь жадно впитывать каждое слово.

— Аховски крепкое терпение. Но и оно уже на грани. Тебе чего от меня надо?

Он резко вернулся в исходное положение, недовольно поджав губы. Вот-вот развернется и уйдет. Но нет…

— Это долгий разговор. Пообедаем?

Лорелия так и застыла с выражением немого шока на лице. Ну как еще дать понять человеку, что его общество совсем не нравится?

— Слушай, Геральд… Не знаю почему, но мне совершенно не хочется иметь с тобой каких-либо дел. Особенно после вчерашнего. Давай максимально ограничим наше общение?

— Так я про вчерашнее и хотел поговорить! — он отлепился от стенки, приближаясь на пару шагов. — Позволь всё объяснить. Уверен, ты поймешь и посмотришь на все по-другому.

Лора тяжело вздохнула.

— Ладно. Я сейчас.

Забежала в комнату и, не обращая внимания на соседку, явно жаждущую подробностей разговора, отыскала свою мантию. Если папа увидит ее, в чем есть, его Кондратий хватит. Да и рядом с Герой она будет ощущать себя гораздо спокойнее, укутанной в бесформенную накидку.

— Ты же только вчера приехала, когда успела с ним познакомиться? Да еще дойти до чего-то серьезного? — не выдержала гнетущей тишины Руби.

Лорелия отмахнулась от нее и шустро перевязала волосы в высокий хвост. Как бы та теперь не подлизывалась, за подставу Лора будет мстить. И мстя ее будет страшна ибо подастся в остывшем виде.

— Потом, — коротко бросила через плечо, уже на пороге.

Интерлюдия

Антонин Смертов не многих знал в этом измерении. Согласившись помочь Азару, он переехал из родного дома, оставив в другом мире лекарскую практику, основанный с нуля Институт Целительства и женщину, которую когда-то любил.

Всех его немногочисленных родных унесла иллюзорная лихорадка в далеком девяносто пятом, ровно двадцать лет назад. Сегодня, седьмого сентября, был юбилей той жуткой трагедии.

Никто не знал, каким чудом одиннадцатилетний мальчик остался в живых. Почему страшная магическая болезнь за считанные дни свела с ума четырех взрослых человек, вынудив их покончить с собой, а его не тронула?

В принципе, ответы на эти вопросы оставались ненайденными и по сей день. Антонин посвятил всю жизнь их поискам, исследованиям душевных заболеваний, открытиям новых способов лечения. Но, казалось, чем больших успехов он достигал в целительстве, тем дальше отдалялся от главной цели. Тайна так и остается тайной, сколько бы наград и народного признания он не получил.

Иллюзорная лихорадка стала его личным проклятием. Недуг столь же редкий, сколь неизлечимый.

— Верховный Целитель?

Антонин моргнул, прогоняя наваждение прошлого и обернулся. Сосредоточил взгляд на девушке в белом халате поверх простого синего платья в пол. Чересчур бледное лицо, каштановые кудри, собранные в низкий пучок, майский мёд в глазах. Лучи солнца превращают их в расплавленное золото, танцуя в радужке яркими искорками. Марика. Фамилии он не помнил. Да и важна ли она?

— Ты устала. Нельзя тратить весь резерв сил, как бы дороги пациенты тебе ни были.

— Я не… — она запнулась, понимая, видимо, что лгать декану бесполезно. Отвела взгляд, как обычно, не выдержав и минуты. — Да, простите.

Он почувствовал досаду. Едва заметно шевельнувшуюся в груди, напомнившую, что люди не любят находиться с ним наедине.