П — Панчатантра. Пер. и примеч. АЛ.Сыркина. М, 1958.

РВ — Ригведа. Избранные гимны. Пер., коммент, и вступит, ст. ТЛ.Елизаренковой. М, 1972; Ригведа. Мандалы I—IV. Изд. подгот. ТЛ.Елизаренкова. М, 1989.

У — Упанишады. Пер., предисл. и коммент. АЛ.Сыркина. М, 1967.

ЧУ — Чхандогья-упанишада. Пер., предисл. и коммент. АЛ.Сыркина. М, 1965.

Ш — Шукасаптати. Семьдесят рассказов попугая. Пер. АЛ.Ширяева. М, 1960.

С.А.Невелева

ГЕРОИЧЕСКИЕ ЖЕНЫ В ДРЕВНЕИНДИЙСКОМ ЭПОСЕ

елью данной статьи является выяснение того, какие эстетические и этические критерии используются в "Махабхарате” при создании образа эпической героини, занимающей важное место среди персонажей эпоса. Эпический мир — сложная конструкция, опосредованно соотносящаяся с реальностью; это тем более справедливо по отношению к "Махабхарате” с пронизывающим ее мифологизмом, однако и в этом случае небесперспективны поиски соответствий между идеалами (и "антиидеалами") эпоса, с одной стороны, и общекультурными универсалиями — с другой. Героини эпоса происходят из царского рода, что напрямую связывает их с наиболее значимым сектором эпического социума, в центре которого, как и подобает обществу Древности, — фигура царя.

С точки зрения мифоритуальных связей "Махабхараты" показательно то, каким образом претворяется в женском варианте встречающийся в любом эпосе мотив "чудесного (или божественного) происхождения" героя. Драупади воплощается на земле как богиня Шри, которая ассоциируется с царской властью; истоки этого образа восходят к божеству плодородия, возможно, аборигенного происхождения. В то же время мужья Драупади ~ герои-Пандавы представляют собой воплощение пятерых Индр (земной царь мыслился аналогом небесного царя Индры). Иным выглядит появление на свет Ситы, героини "Рамаяны", как оно изображается в поэме: ее "создал самолично Творец" как "любимую супругу-царицу для Рамы". Дамаянти же была получена ее бездетными родителями в дар от риши, святого мудреца-брахмана, ублаготворенного почетным приемом. Еще один отдаленный отзвук архаического "обмена дарами": отец Савитри, царь, также бездетный, получил по завершении многолетнего суровейшего поста милостью Брахмы от богини Савитри дар — дочь, которую и назвали именем этой богини. Что же касается матери эпических героев — Кунти-Притхи, то она еще во младенчестве была передана отцом, согласно его обету, на воспитание другому царю — таков один из вариантов сюжета "подкидыша", трансформация мотива "чудесного рождения" героя, распространенного в преданиях древнего Средиземноморья. Таким образом, уже само происхождение эпических героинь связывается как с архаическими, так и с более поздними пластами "царской" мифологии и обрядности.

В центре-внимания эпоса — героическая личность, и этот образ, включая и женскую его ипостась, создается прежде всего с помощью традиционных поэтических средств, которые позволяют выявить типовые черты, присущие "героической жене", царице, какой она видится эпосу. Описание героини, помещаемое в экспозиции к сюжету, играет композиционную роль "ввода", которому свойственна тенденция к полноте характеристики, что достигается соединением в целостный блок важнейших для образа эпитетов (включая и прозвания персонажа), а также сравнений и метафор, например: "...блистала Бхайми (дочь царя Бхимы. — С. И) во всевозможном убранстве и украшениях, безупречная телом, подобная молнии Саудамини, безмерной красотой наделенная, точно Шри длинноокая". Критерием значимости того или иного эпического образа является развернутость его описания — такова характерная черта поэтики жанра, ~ и это отчетливо явствует из того, каким путем реализуется "женская тема" в "Махабхарате". Так, созданный эпосом портрет Дамаянти не только детализирован, он изыскан благодаря использованию стилистических средств, в целом отмеченных большей сложностью, чем приемы традиционного описания. Однако и изображению других героинь, особенно в тех случаях, когда оно эмоционально окрашено, нельзя отказать в весьма нетрадиционной стилистике.

Значение определенной грани образа стилистически подчеркивается в "Махабхарате" синонимическим варьированием соответствующего понятия. Эпитеты и сравнения, главные средства изобразительности в эпосе, в абсолютном своем большинстве являются формульными, т. е. занимают в стихе определенное место. Учитывая консерватизм содержания эпических приемов, относящихся к числу постоянных, в их семантике правомерно усматривать наследие древнего устного эпоса. Наглядному подтверждению постоянства эпитета, как "навсегда данной" героине характеристики, служит употребление его "вне логики" контекста, т. е. в тех ситуациях, которые прямо его опровергают: "о светло-улыбающаяся" — обращаются к Дамаянти, пребывающей в отчаянии оттого, что Наль покинул ее; "о сладкоголосая" — таково обращение к Драупади, речь которой исполнена гнева; "о лучшая из вершительниц дхармы" — так обращается Наль к своей супруге, порицая ее за то, что она объявила о повторном замужестве, пока он скрывался на чужбине; "безупречная" — говорится о царевне, нечаянно едва не ослепившей брошенным прутиком мудреца-риши. Подобное использование постоянного эпитета вопреки логике контекста, отмечаемое, в частности, и в греческом эпосе, следует, по-видимому, отнести к числу приемов, способствующих внесению в текст, по выражению ЛСВыготского, "тонких противоречий". Судя исключительно по набору типовых характеристик эпической героини, ее изображение объемно и заключает в себе, наряду с определяющими чертами внешнего облика, особенности духовного мира и поведения.

По частоте использования выделяются эпитеты и сравнения, рисующие женскую внешность, и прежде всего красоту героини. Помимо лексически варьированных определений со значением "прекрасная" ("красавица") то же понятие может быть передано описательно, например: "безмерной красотой наделенная"; "красотою превосходящая всех женщин на земле"; "своей красотой притягивающая глаза и сердца царей"; "освещающая стороны света своею красой"; "ярко блистающая красотой"; "красотою не знающая себе равных на земле". Красота царицы обязательна называется в числе других ее достоинств: "Своей красотой, пламенностью духа (теджас), славой, царственностью (шри) и величием доли прославилась [Дамаянти] в мирах".

Ощутимая в эпитетах изоморфность женской красоты и сияния раскрывается в сравнениях, использующих явления природы: молнию, огонь и луну. Дамаянти "блистает красой, точно молния Саудамини"; однако тот же образ приобретает мрачные очертания, если героиня оказывается в беде. "Молнии среди туч" уподобляется Дамаянти в разлуке с Налем; красота Драупади освещает лес, "словно молния ~ синюю тучу" — такой видит ее похититель-чужеземец. "Словно блеск огня, скрытого завесой дыма", — так говорится о красоте Дамаянти, когда она предстает перед вожделеющим ее охотником; прекрасная Драупади видится недругу "ярко пылающим языком пламени". Символика луны в древнеиндийской эпической поэтике также включает изоморфные признаки красоты и сияния: Дамаянти "желанна всему миру, как свет полной луны"; однако красота ее, когда она разлучена с Налем, скрыта от глаз, как луна облаками. Стоит отметить, что привлекаемые для сравнения женской красоты природные образы лишены выраженной мифологической окраски и вписаны в круг эстетических представлений эпоса. Среди немифологизированных природных образов в "женских" сравнениях также используются такие представители индийской флоры, как банановое дерево и лиана, лоза: Драупади "затрепетала, как банановое дерево"; Сита "пала наземь, точно подрубленное банановое дерево"; "нежная, как лиана", Драупади