– Удачно.

– Оу, – пожурила я, – да. Очень удачно. Только угадай, где в тот момент был лоток Рори?

Джейми от удивления вытаращил глаза и посмотрел на меня.

– Нет!

– О да. Моя рука приземлилась прямо на свежую кучу какашек. Я уверена, Рори смеялась своим демоническим смехом, наблюдая за всем этим представлением.

– Такое точно было подстроено, – присвистнул Джейми и, остановившись на светофоре, схватился за живот.

– Хотела бы я быть такой изобретательной.

Мы оба засмеялись, а напряженная тишина наконец-то развеялась. Когда загорелся зеленый свет, Джейми нажал на газ, но музыку не прибавил.

– Получается, ванна, да?

Я кивнула и вытянула ноги, положив их на переднюю панель.

– Ага. Мне лучше думается, когда я лежу в горячей воде. Пузыри – дополнительный бонус, – подмигнула я.

– Ванна для тебя – это как вождение для меня.

– Хм, угу, – согласилась я. – Так что мы приблизились к неприятной теме. – Я откинулась назад, а улыбка быстро сползла с лица Джейми. – Не расскажешь, почему мы катаемся по пустому городу посреди ночи?

Джейми всегда выдавали едва заметные движения. Обычно он ничего не преувеличивал, но именно эти утонченные переменные служили для меня знаком, что в его голове что-то происходит. Обычно либо большой палец скользил по рулю, либо левая бровь была до ужаса напряжена, либо он тихо и быстро разминал шею. Сегодня ночью я видела все эти признаки, и Джейми даже не пытался заверить, будто все в порядке, ведь знал, что я не поверю.

– Не знаю, Би. Просто… Школа заканчивается, и я чувствую, как все меняется. Уже Рождество – мое последнее Рождество дома с семьей. Через полгода не будет никакой школы. А через восемь месяцев я уеду из Флориды. Кажется, будто я всю жизнь хотел вырасти и пробиться, а теперь, когда перспектива стала реальной, просто боюсь. Слишком рано. Я не готов, – он сглотнул и повернул руль налево, направляясь к пляжу. – Мне страшно.

– Бояться – нормально, – прошептала я.

– Разве? – парировал он, останавливаясь на парковке напротив пляжного бара. Джейми опустил стекло, чтобы посмотреть цену за стоянку, но я предположила, что в это время она уже бесплатна. Он не потянулся оплачивать, но оставил окно открытым, положив локоть на край.

– Я всегда все знал. Был уверенным. А теперь нахожусь в самом прекрасном периоде жизни и чувствую, будто прячусь.

Я опустила свое окно, и Джейми принял это за намек, что нужно заглушить двигатель. Шум двигателя сменился отдаленными звуками волн, и мы оба расслабились в комфорте доносившейся мелодии моря.

– Думаю, это нормально – бояться будущего и предвкушать его одновременно. Я бы хотела, чтобы каждый выпускник пережил то же, что и мы сейчас. Ты рад, что наконец-то заканчиваешь школу, но тебе грустно, потому что тут было не только скучно, но порой очень даже весело. Взгляни на себя: ты звезда баскетбола, играешь последний сезон, твоя горячая подружка младше тебя на год, поэтому не едет с тобой, но ты переезжаешь из знакомого города в штат, в котором был всего раз.

Джейми дернулся, когда я упомянула Дженну, но я решила продолжить.

– В общем, чувствовать это все – нормально. Я бы волновалась, если бы ты совсем не переживал.

Около минуты мы молчали, Джейми обеими руками провел по длинным волосам. Интересно, после выпуска он их подстрижет? Надеюсь, нет.

– Вдруг у меня не получится? Вдруг я возненавижу университет и просто сломаюсь?

– Не сломаешься.

– А если да?

– Ты не сломаешься, Джейми, – повторила я, наклонившись к нему, подождала, когда он посмотрит на меня, и продолжила: – За последние несколько месяцев я многое о тебе узнала. Когда ты чего-то хочешь – по-настоящему хочешь, – то ни за что в жизни от этого не откажешься. Например, когда ты хотел затащить меня на дурацкую баскетбольную игру, хотя знал, что я терпеть их не могу. Но ты нашел аргументы, чтобы убедить меня, и использовал их, пока я окончательно не сдалась, – захихикала я, но Джейми сохранял серьезное выражение лица, поэтому я кашлянула и наклонилась к нему еще ближе.

– Я понимаю, как тебе важна семья, важна фирма, но раз уж ты не играешь честно, – пошутила я, – то, думаю, не нужно переживать, что у тебя ничего не получится. – Уголки его губ приподнялись, но тут же опустились. Я потянулась к нему и положила ладонь на его руку. – А если серьезно, то ты точно не проиграешь. Потому что ты просто не такой человек. Думаю, приехав в Калифорнию, ты тут же воспрянешь духом от той энергии, которая будет двигать тебя вперед. Пусть ты будешь много пить и поздно ложиться, но будешь и усердно учиться, работать с таким же рвением, чтобы однажды вернуться сюда и управлять фирмой вместе с женой и детьми, о которых ты всегда мечтал. – У меня перехватило дыхание при мысли о том, какая у него будет семья. – А я буду сидеть здесь же и причитать: «Ну я же говорила».

Джейми повернулся ко мне, и я вдруг осознала, насколько близко мы сидели. Очень близко. Я чувствовала его дыхание на своих губах и не могла отвести взгляда. Джейми пах осенью – не тыквой и опавшими листьями, а как осень во Флориде. Соленый от морского воздуха, землистый, как пальма, с терпким послевкусием, со сладостью, как медовый виски, который мой папа всегда пил после Дня благодарения.

– Надеюсь, ты права, – наконец произнес он голосом, походившим на шепот.

Сердце билось как сумасшедшее. Моя ладонь едва касалась его, и он пошевелил пальцами так, будто собирался обхватить. Но я воспользовалась случаем и провела между нами границу, отодвинувшись назад с ухмылкой.

– Как и всегда, – подмигнула я.

Чуть погодя Джейми включил музыку, и мы просто сидели, блуждали в собственных мыслях, наблюдая за спокойно накатывавшими волнами. Было слишком темно, чтобы в полной мере разглядеть их, но мы слышали их, чувствовали. Когда он довез меня до дома, забрезжил рассвет, и веки у меня уже совсем слипались.

– Могу кое-что спросить? – бросил Джейми, как только я потянулась к ручке. – Что случилось с Рори?

Я улыбнулась, чувствуя, как меня клонит в сон.

– Приехала моя бабушка и решила немного пожить с нами после того инцидента в ванной. Они с Рори влюбились друг в друга. Не успела я предложить кошку ей, как та тут же погрузила ее в машину.

Джейми выглядел очень уставшим. Его медовые глаза покраснели. Но улыбался он мне так искренне и смотрел так внимательно, как, впрочем, и всегда.

– А я могу