– Меня не интересует мнение бокоров! – прервал ее легат. – А татуировки с втертым шлаком – тем более! Зачем вы явились сюда? Вести светские беседы? Или за свободой для вашего драгоценного Борготты, чтоб его фаги сожрали?!

– В первую очередь, за свободой.

– Смертельный номер! – стилос двинулся к планшету. – Слабонервных прошу удалиться…

Он сильно изменился, думала адвокат. Солдафон, железный офицер, суровый идол, сама стойкость и непоколебимость, дал трещину. Шутит, нервничает, кипит от бешенства. Последствия болезни? Итог общения с Борготтой? Нет, не может быть. Раб не в состоянии оказать влияние на хозяина. Да еще такое отчетливое…

Девятая подпись возникла на экране.

Утонула.

– Все, – подвел итог Тумидус. – Свободен. Наконец-то свободен!

И вновь адвокат не поняла, кого легат имеет в виду.

– В целом, да, – согласилась она. – Вы аннулировали действие поправки Джексона-Плиния в деле моего клиента. Амнистия – единственный случай, когда поправка может быть аннулирована до истечения срока. Кстати, баас Тумидус: вы – мой должник. Мне пришлось потрудиться, чтобы выбить для вас исключительное разрешение.

– Исключительное? – легат вернул койку в исходное положение. – Слушая вас, можно предположить, что осужденный – не Борготта, а я. В чем мой долг перед вами?

– Я говорю о разрешении на отмену поправки не до, а после объявленной амнистии. И без прохождения медицинского освидетельствования. Запомните, баас Тумидус: как только я разыщу моего клиента, мы вернемся к этому разговору. И если состоянию здоровья Борготты был причинен ущерб…

– Он здоров, как бык, – Тумидус закрыл глаза. – Это я в больнице.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Он выходил с вами на связь?

– Не пытайтесь поймать меня на слове. Я сказал правду: ваш клиент больше не мой раб. Никакой связи между нами нет. И уж точно он не звонил в больницу, чтобы справиться о моем самочувствии. Я исхожу из здравого смысла и личного опыта. Галактика лопнет по швам, мир покатится в тартарары, мы с вами подхватим чуму, сизую пузырчатку и геморрой, а этот мерзавец Борготта… Дерьмо не тонет. Вот и вся уверенность.

– Хорошо. Но помните: если что, я вас достану.

– Не сомневаюсь.

В палату ворвался лечащий врач. В комбинезоне и шапочке, голубых, как весеннее небо, в маске, закрывавшей нижнюю половину лица, он напоминал киллера-наемника из комедии «Стреляй, пока можешь!» В исполнении Бадди Гая этот образ стал необычайно популярен.

– Сударыня! Вы злоупотребляете нашим доверием!

– Уже иду, – адвокат спрятала планшет в сумочку.

– Больной нуждается в отдыхе! А вы!.. как вам не стыдно!

Продолжая бушевать, живое противоречие собственным словам о покое, необходимом пациенту, доктор ринулся вслед за Фиониной Вамбугу. Похоже, этим скандалом он хотел проложить тропочку к более близкому знакомству: после смены, в уютном ресторанчике…

Что ни говори, а вудуни была привлекательной женщиной.

Когда медик вернулся, Тумидус заканчивал одеваться. Остолбенев, доктор смотрел, как легат завязывает галстук: черный и узкий. Казалось, пациент собрался на службу: полувоенный костюм, ремни, на боку – кобура. Пустая, кобура выглядела неестественно.

Скинутая пижама валялась на полу.

– Что… Что вы делаете, больной?

– Избавляю вас от своего присутствия.

– Как? Почему?

– Потому что выздоровел. Вам следовало бы лучше учить особенности нейрофизиологии помпилианцев. Недуги, подобные моему, у нас излечиваются много быстрее, чем у остальных. Итог эволюции и влияние «клейма». Иначе после первой же дуэли я превратился бы в калеку.

Речь легата была внятной. От скованности не осталось и следа. Доктор не сомневался: захоти он силой воспрепятствовать побегу, вызови санитаров – Тумидус не задержится в госпитале и лишней минуты. А в реанимации появится несколько новых пациентов.

– Я должен оформить… под расписку!..

– Вот расписка. Я приготовил ее заранее. Никаких претензий, доктор. Вы думаете, после девяти подписей мне трудно было поставить десятую?

– А если госпожа Вамбугу станет вас спрашивать?

– Подарите ей розу. От моего имени. И постарайтесь, чтобы она до крови оцарапалась шипами.

На пороге легат обернулся.

– Свободен, – с чувством шепнул он.

Врач, изумленно моргая, глядел ему вслед.

Тамир, администрация поселка рудокопов

– Вы мне надоели, – сказала Юлия Руф. – Я требую, чтобы мне дали связаться с моими людьми на Террафиме.

Помощник альгвасила, могучий детина с лицом обиженного ребенка, замялся. Он всегда так делал, когда начинал врать. То ли врожденная привычка, то ли сказывался недостаток опыта.

– Э-э… прошу прощения… В данный момент – исключено.

– Почему?

– Ну… Ваши друзья, убегая, повредили антенну. Сейчас устанавливают дублирующее «блюдце». Как только работы завершатся…

Юлия поморщилась.

– Они – не мои друзья. И вы это прекрасно знаете.

– Э-э… я, конечно, верю вам…

Ни капельки он не верил. И смертельно боялся. В углу, притащенный сюда едва ли не силой, тосковал горный инженер Петроний Флакк. Он не знал, зачем понадобился. Зато Юлия знала. Помощник альгвасила надеялся, что щуплый помпилианец сумеет оградить его от пси-посягательств опасной брюнетки. Вдруг она захочет превратить детину в раба? А потом, диктуя свою волю, заставит вывезти ее с планеты? С нее станется. Ишь, глазищами зыркает!

А Флакк контракт подписывал, значит, поможет.

Или хотя бы почует заранее.

Юлия тайком усмехнулась. Раньше, в прошлом, ставшем почти нереальным, она бы сделала из тамирца раба даже при явном противодействии соотечественника. У нее было сильное «клеймо». Не чета способностям Флакка. Но сейчас… Детина мог не беспокоиться за свою драгоценную свободу личности. Уж скорее бы Юлии взбрело в голову совратить дурака и подбить на бегство, обещая выйти за него замуж.

– У вас должна быть аварийная система связи.

– Ну, да… Но допуск к ней строго ограничен.

– Вы уведомили власти Эскалоны о моем пребывании здесь?

– М-м… В принципе.

– В каком принципе?!

– Мы связались с руководством нашей компании. Они обещали переслать информацию в Эскалону. О вас и о побеге ваших… э-э… о побеге четверых террористов.

– Троих террористов, – поправила Юлия. – И одного заложника.

Ей надоело повторять это раз за разом.