И такое дерево нашлось.

Карабкаясь наверх, помогая себе ногами, я до боли оцарапала ладонь о шершавую кору, но сейчас эта рана казалась чем-то совершенно незначительным.

У меня были проблемы гораздо серьезнее: предательство Его Величества и открывшаяся на меня охота. Я не знала, зачем герцог искал меня, но хорошо понимала, что попадаться ему на глаза мне не стоит ни под каким предлогом.

Потому что сейчас я ничем не могла помочь своему народу. Да что там народу? Сейчас я не могла помочь даже себе.

Стоило мне повиснуть на ветке и спрыгнуть на дорогу, выложенную брусчаткой, как стражники, охраняющие дворец по периметру забора, тут же заметили меня.

Я надеялась на шумные улицы и толпы людей, когда сворачивала в узкий проулок между домами, и не ошиблась. Мне удалось затеряться среди торговых рядов, не имеющих никакого отношения к рынку. Здесь были лавки, и покупатели выглядели иначе – презентабельнее.

Вжимая голову в плечи, стараясь спрятать лицо, я то и дело оглядывалась, опасаясь погони, что и стало для меня роковой ошибкой.

Я не заметила мужчину, шедшего впереди, и налетела на него. Мои сбивчивые извинения он напрочь проигнорировал, хватая меня за рукав рубахи. Лицо его покраснело, исказилось в яростной гримасе, а на лбу проступили вены.

– Вор! Держите вора! – закричал он оглушительно громко, брызжа слюной.

Я растерялась лишь на миг, но этого хватило, чтобы на другой стороне улицы показались стражники, а люди стали оборачиваться в нашу сторону.

– Отпустите! Я ничего не…

Но толстосум не желал меня слышать. Дернул меня за руку так сильно, что казалось, хотел по-настоящему оторвать. Мне не оставалось ничего, кроме как ударить его ногу коленом и вывернуться из крепкого захвата.

В пальцах его так и остался оторванный от моего рукава лоскут, но меня порча одежды волновала мало. Я бросилась со всех ног дальше по улице, убегая от стражников под их громкие требования немедленно остановиться.

Улица поворачивала, и я повернула вместе с ней. Именно в этот момент меня вдруг резко схватили за руку и затащили в узкий проулок между домами.

Чужая теплая ладонь, от которой неожиданно пахло мускатным орехом – любимой специей мамы, накрыла мой рот.

Я даже вырываться не стала: страх быть пойманной стражниками оказался намного сильнее.

Когда стражи порядка пробежали мимо, так и не заглянув в проулок, в котором меня прятали, вжимая в нишу чужой входной двери, я с облегчением выдохнула через нос и попыталась высвободиться. Но меня почему-то продолжили удерживать, что начинало вызывать вполне обоснованное волнение.

Я понятия не имела, к чьей груди сейчас прижимаюсь спиной и с какими намерениями этот человек меня спас.

Чужие руки исчезли лишь через несколько минут, но я даже порадоваться не успела, как меня с размаху вдавили все в ту же многострадальную дверь, ненадолго выбив воздух из легких.

Глаза заслезились, голова закружилась, но мне удалось рассмотреть того, кто стоял сейчас передо мной. Это был Арс Айверс – капитан пиратского фрегата.

Ощутив, что ладонь злющего капитана вжимается в мою грудь с целью удержать меня на месте, я посмотрела вниз – собственно, на эту самую ладонь, а потом вновь взглянула на мужчину.

Он чувствовал ровно то же, что и я, но несколько с другой стороны, нащупав под рубашкой у парня то, чего там быть абсолютно не должно.

На секунду господин Айверс замер, глаза его расширились, выдавая удивление, но мужчина быстро пришел в себя.

– Значит, мне не показалось. Ты девчонка! И пахнешь теперь как знатная дама! – рявкнул он грозно, отдергивая свою ладонь словно от огня.

Ощутив, что больше меня ничто не удерживает, я шарахнулась в сторону, намереваясь сбежать, но меня снова поймали за руку, затащив обратно в проулок.

Выглянув из-за угла дома, капитан посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет гвардейцев.

Голос его, на удивление, оказался спокойным:

– Пойдем-ка, Ари, куда-нибудь переговорим.

Жаль, что я тем же спокойствием похвастаться не могла.

Пока капитан вел меня по улицам, я едва переставляла ноги от страха и никак не могла избавиться от липкого чувства, что меня вот-вот поймают.

Казалось, что из-за любого поворота на меня может выпрыгнуть гвардеец, ну а потом…

Что меня ждет, если меня поймают? Тюрьма или золотая клетка до тех пор, пока ар Риграф не явится за своим откупом?

Оба варианта меня одинаково не устраивали.

Если бы родители только знали, кому служили столько лет.

Впрочем, глубоко в душе я понимала, что король прав. Сотни тысяч жизней ценнее одной моей, и даже моего графства.

Вот только мне от этого было не легче.

Капитан привел меня в таверну. В этот час здесь оказалось много посетителей, несмотря на то, что выглядело заведение откровенно грязным.

Табачный дым забивал собой все помещение. С ароматом дрожжей и чего-то кислого смешался отвратительный запах пота. От вони и шума у меня быстро разболелась голова, и я едва заметно поморщилась, когда капитан приказал мне сесть.

Громоздкий деревянный стол был усеян хлебными крошками, на узкой лавке рядом со мной валялся оставленный кем-то огрызок яблока. Под стол натекла небольшая лужа, и я даже знать не хотела, что это была за жидкость.

Сделав комплимент чуть полноватой, румяной от жары подавальщице в сером переднике, капитан заказал нам поесть.

– Рассказывай, – бросил он, стоило девушке отойти от нашего стола.

Но говорить я даже и не подумала. Упорно молчала, потому что прекрасно понимала, кто передо мной сидит.

Я не знала, зачем нужна герцогу, но пираты наверняка захотят меня продать, как только узнают, что меня разыскивают. Вся их жизнь – это деньги, заработанные на отсутствии чести.

А ведь меня наверняка уже ищут. Не удивлюсь, если к завтрашнему утру все столбы в столице будут украшать мои портреты с надписью «разыскивается».

Но всякому терпению есть предел, и капитан, кажется, своего достиг.

– Или ты рассказываешь мне все, или я вызываю стражу, – холодно произнес господин Айверс, и я побледнела.

Если меня схватят – мне конец.

Собравшись с силами, сжав под столом пальцы в кулаки, я гулко выдохнула:

– Я все расскажу.

Моя история не заняла много времени. Я поведала капитану о том, кто я, что случилось с моей семьей и как я оказалась в той таверне, где мы встретились впервые. Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить, почему я сбежала с рынка, куда отправилась и к чему мое появление во дворце привело.

Я старалась говорить сухо, излагать только факты, но ненависть и злость так и порывались наружу.

– Зачем ты нужна Зверю? – хмуро спросил господин Айверс.

– Не знаю и знать не хочу, – в голосе невольно проскользнуло раздражение. – Он убил моих родителей.

Судорожно сглотнув, я сжала медальон с портретами графа и графини. В мои планы не входило плакать в грязном кабаке перед пиратом, но слезы встали в глазах стеклом, и я ничего не могла с собой поделать.

По щеке прокатилась капля, затем еще одна. До скрипа сжав зубы, я отвернулась к стене, пытаясь спрятать лицо.

– Не реви. Не хватало мне еще сопливую барышню успокаивать.

До боли закусив губу, я взяла себя в руки и посмотрела на капитана. Напугав меня, в его руке появился нож. Когда лезвие приблизилось к моей шее, я перестала дышать, но, подцепив острым концом мою цепочку, мужчина открыл медальон и взглянул на портреты.

– Ты не похожа на родителей, – заметил он, убирая оружие.

Забрав из его рук то последнее, что еще связывало меня с прошлой жизнью, я дрожащими пальцами закрыла медальон. Это была одна из многих непростых тем, которые я почти ни с кем не обсуждала.

– Мои настоящие родители умерли, когда я была еще совсем маленькой, – тихо призналась я, – После их смерти меня забрали и воспитывали хорошие друзья нашей семьи. Они вырастили меня как родную дочь.

Но теперь их нет. Даже мысленно мне было больно об этом думать.

– И ты понятия не имеешь, зачем могла понадобиться Зверю? – в голосе капитана сквозило