обруч из пси-подавляющей ауристали, похожий на вычурную диадему. Ярко-голубые глаза смотрели на Минерву сквозь зеркальную перегородку.

— Видите украшение? — спросила Аканэ.

Под горлом принцессы был закреплён массивный знак в виде красного солнца, от которого расходилось десятка полтора лучей, и скрещенных перьев.

— Солярный символ называется Кёкудзицу-ки, флаг Восходящего солнца. Его носят воины, которые сражаются не ради себя или рода, а во славу Японии. Они ставят интересы страны выше своей личности. Ястребиные перья — знак того, что воин получил своё звание в сражении.

— Вы готовы к разговору, магос домина Серас? — спросили Голоса.

В ответ раздалось неразборчивое бурчание.

— Снимите маску.

Один из гиноботов приблизился и начал расстёгивать расположенные на затылке фиксаторы, неожиданно ловко действуя толстенными пальцами.

У Минервы перехватило дыхание.

«Зачем ты вернулась? И почему молчишь?»

Знакомое лицо выражало непреклонность и решительность, глаза грозно сверкали. Она не из тех, кому храбрости придаёт оружие в руке. Прожитые годы лишь увеличили гордость воительницы.

— Выглядит как Недвижимый Защитник, — заметила Аканэ.

Уже тогда, много лет назад Минерва заметила в принцессе дикую ярость, издревле свойственную японским воинам, ярость необузданную, но в то же время возвышенную. Ни воспитание, ни образование не смогли притупить её. Ярость была последним средством. Воин, одержимый ей, ничего не боится. Воин, который боится смерти, не имеет шансов против того, кто не боится.

Та женщина, которую знала Минерва, изменилась. Теперь она стала чем-то средним между национальным героем и военным преступником. В душе принцессы царили холод и озлобленность.

Принцесса заговорила:

Гокураку мо

Дзигоку мо саки ва

Ариакэ но

Цуки но кокоро ни

Какару кумо наси

Голос был хриплым, как будто заржавел из-за длительного молчания.

— Что она сказала? — спросила Минерва.

— Я сказала, что в этой сраной маске невозможно дышать, — прорычала принцесса.

Гиноботы издали предупреждающую трель.

— Это дзисэй, предсмертное стихотворение, — пояснила Аканэ — «Ни раем, ни адом меня уже не смутить, и в лунном сиянье стою, непоколебим — ни облачка на душе». Ценить прелесть жизни может лишь тот, кто готов к смерти. Воин живёт одним днём, не зная, увидит ли вечернюю зарю. Она готова к смерти.

Принцесса подняла руки.

— Ваши цепи — не путы насилия, а знак сострадания, в котором я не нуждаюсь, — сказала она. — Снимите их.

— По крайней мере, немецкий она знает. Есть шанс, что вы сможете договориться.

— Ваше веселье неуместно, Аканэ Караномори, — сказали Голоса. — Впредь воздерживайтесь от подобных заявлений.

Кандалы зазвенели, падая на пол. Принцесса подняла руку и пошевелила пальцами. На груди ближайшего к ней гинобота появилась чёрная сфера. Киборг уставился на неё и попробовал схватить. Сфера выбросила множество отростков и мгновенно затянула гинобота вовнутрь. Искорёженные детали и обломки корпуса полетели во все стороны, но тут же превратились в облако чёрного дыма, скрывшее принцессу. Спустя мгновение по полу покатилась оторванная голова второго гинобота.

— Думаете, что сможете меня удержать? — спросила невидимая принцесса.

Уцелевшие гиноботы медленно приближались. Их пальцы удлинялись — жидкий металл формировал громадные когти, способные рассечь человека надвое. Они ждали, пока дым развеется окончательно.

— Отзовите своих технолизованых тварей, если не хотите потерять их.

Голоса медлили. Принцесса наклонила голову набок, громко хрустнув шейными позвонками, и подняла кулаки. Тусклые лампы замигали и погасли, погрузив камеру во тьму.

Звуки шагов стихли — гиноботы замерли на месте, получив беззвучную команду. Аварийное освещение окрасило камеру в красный цвет.

— Мне сказали, что вы хотите поговорить, — бросила принцесса через плечо.

Её глаза адаптировались к полумраку: радужки приобрели золотистый оттенок, а зрачки стали вертикальными.

— Говорите, я послушаю.

Принцесса поставила ногу на корпус уничтоженного гинобота и гордо приосанилась.

— Крутая сука, — почти восхищённо заметила Аканэ.

* * *

Принцесса осмотрелась. Её взгляд задержался на подносе с едой. Изящную лакированную мисочку с рисом — сердцем любой японской трапезы — окружали плошки с маринованными овощами и блюдечки с приправами. На блюдах искусно разложили тонко нарезанные ломтики жареного мяса, кусочки сырой рыбы и азиатские пельмени. К обеду прилагалась небольшая бутылочка вина и серебряный вейпер с ассортиментом жидкостей. Выглядело всё это соблазнительно.

Мягко щёлкнули динамики интеркома.

— Вы можете приступить к трапезе, — обратились к ней Голоса. — Все вопросы мы обсудим после.

Принцесса быстро ответила на японском.

— Она сказала, что сокол не подбирает брошенные зёрна, — перевела для Минервы Аканэ.

Принцесса пинком опрокинула стул и уселась посреди камеры лицом к стене, скрестив длинные ноги.

— А говорят, что японцы превыше всего ценят вежливость.

— Ещё больше им нравится противоречивость, — сказала Аканэ.

Слепые глаза уставились на Минерву.

— Что скажете, советница Дюпре? Эта хитокири похожа на Клио Серас?

— Это она.

— Вы уверены?

— Да. Только…

— Что?

— Раньше у неё были чёрные волосы.

Сейчас шевелюра Клио стала снежно-белой.

— Это может быть двойник или органоклон? — спросила Аканэ.

— У органоклонов не может быть псионических способностей, Аканэ Караномори. Мы видим Стигму принцессы. Перед нами человек.

Голоса снова активировали динамики.

— Назовите своё имя, хитокири.

Принцесса гневно дёрнула плечом.

— Вы спрашиваете моё имя, но не назвали своё.

— Это несущественная информация.

Принцесса продолжала упорствовать:

— Если вы спрашиваете у кого-то имя, то прежде должны представиться сами. Таков закон вежливости.

— Это закон Доминиона. Не наш.

— Как угодно, — пожала плечами принцесса.

— Придётся играть по её правилам, — сказала Аканэ.

— У криптархов нет имён, — пояснили Голоса. — Мы отказываемся от них ради служения народу Конфедерации. Такой ответ вас устраивает?

Принцесса повернулась.

— Сато Сакура, — ответила она.

— Назовите имя, данное вам при рождении, магос домина Сато.

Ответом стала долгая гневная тирада на японском.

— Просто ругань, — сказала Аканэ. — Не буду её переводить. Хотя некоторых выражений я не знала.

— Мы требуем, чтобы вы уважали обычаи нашей страны и говорили на нашем языке.

Принцесса рассмеялась.

— От звуков вашей цыплячьей речи у меня начинает болеть голова, — снизошла до ответа Сато на лингва франка Конфедерации. — А что касается имени… уверена, вы и так его знаете. Удивите меня.

— Мы предполагаем, что вы — Клио Серас из Саппоро, дочь императора Дзимму и вторая принцесса Доминиона, также известная как Хикари.

Принцесса встала и слегка поклонилась.

— Хадзимэмаситэ, ватаси Хикари но мия Сэрасу Крио котайсини дэнка дэс, ёросику онэгай итасимас.

— Её императорское высочество кронпринцесса Японии Хикари из клана Серас приветствует вас. Кронпринцесса сообщает о своих скромных ожиданиях и надеется на доброжелательный и любезный приём, — перевела Аканэ.

— Не знала, что у неё есть второе имя, — сказала Минерва.

— Это мононим. Также используется как доминионский титул.

— Вы подтверждаете нашу догадку, принцесса Серас?

— Всё верно. Гордость не позволила мне объявить об этом во всеуслышание. Но