ней, — я ведь большой знаток».

Ассасин крался к двери, как пантера, предвкушающая вкус крови долгожданной добычи. Подойдя к ней, он расплылся в торжествующей ухмылке: створка уже приоткрыта… его ждут с нетерпением.

Вошел. Увидел свою избранницу и понял, что не ошибся. В точности как он хотел… Обнаженная, она лежит на спине, руки привязаны к спинке кровати толстыми бархатными шнурами.

В два шага он пересек комнату и провел пальцами по атласно-гладкой и нежной впадине ее живота, и его жесткая ладонь показалась особенно смуглой на фоне как будто светящейся изнутри кожи цвета слоновой кости.

«Вчера я убил врага, — подумал он, — и ты мой трофей».

Глава 11

— Что вы сказали? — Колер приложил к губам платок, борясь с приступом кашля. — Это эмблема сатанистского культа?

Лэнгдон забегал по гостиной, чтобы согреться.

— Иллюминаты были сатанистами. Правда, не в нынешнем смысле этого слова.

Лэнгдон кратко пояснил, что, хотя большинство обывателей считают последователей сатанистских культов злодеями, сатанисты исторически были весьма образованными людьми, выступающими против церкви. «Шайтанами». Байки о приношениях в жертву животных и пентаграммах, о черной магии и кошмарных ритуалах сатанистов есть не что иное, как ложь, старательно распространяемая церковниками, чтобы очернить своих врагов. С течением времени противники церкви, соперничавшие с братством и стремившиеся не просто подражать ему, но превзойти и вытеснить его, начали верить в эти выдумки и воспроизводить их на практике. Так родился современный сатанизм.

— Все это быльем поросло! — неожиданно резко воскликнул Колер. — Мне нужно выяснить, как этот символ появился здесь и сейчас!

Лэнгдон, успокаивая себя, сделал глубокий вдох.

— Сам этот символ был создан неизвестным художником из числа иллюминатов в шестнадцатом веке. Как дань приверженности Галилея симметрии. Он стал своего рода священной эмблемой братства. Оно хранило его в тайне, намереваясь, как утверждают, открыть людским взорам лишь после того, как обретет достаточную силу и власть для достижения своей конечной цели.

— Следовательно, наш случай означает, что братство выходит из подполья?

Лэнгдон задумался.

— Это невозможно, — ответил он наконец. — В истории братства «Иллюминати» есть глава, о которой я еще не упомянул.

— Ну так просветите меня! — повысив голос, потребовал Колер.

Лэнгдон неторопливо потер руки, мысленно перебирая сотни документов и статей, которые он прочитал или написал сам.

— Видите ли, иллюминаты боролись за выживание, — объяснил он. — После бегства из Рима они прошли всю Европу в поисках безопасного места для восстановления своих рядов. Их приютило другое тайное общество… братство состоятельных баварских каменщиков, которые называли себя масонами.

— Масонами, говорите? — вздрогнул Колер. — Не хотите ли вы сказать, что масоны принадлежат к сатанистам?

Лэнгдон совсем не удивился тому, что Колер слышал об этой организации. На сегодняшний день масонское общество насчитывает свыше пяти миллионов членов по всему миру, половина из них проживают в Соединенных Штатах, а более миллиона обосновались в Европе.

— Конечно, нет. Масоны пали жертвой собственной благожелательности и добросердечия. Предоставляя убежище беглым ученым в восемнадцатом веке, они, сами того не подозревая, стали ширмой для братства «Иллюминати». Члены последнего набирались сил, постепенно прибирая к рукам власть в масонских ложах. Они негласно восстановили свое братство — так появилось тайное общество внутри тайного общества. А затем иллюминаты стали использовать хорошо налаженные и весьма широкие связи масонов для распространения своего влияния по всему миру. — Лэнгдон перевел дух, набрав полные легкие ледяного тумана. — Основной идеей братства «Иллюминати» была ликвидация католицизма. Братство утверждало, что церковь с навязываемыми ею суевериями и предрассудками является злейшим врагом человечества. Иллюминаты опасались, что если религии позволить и дальше распространять ложные мифы в качестве непреложных фактов, то научный прогресс прекратится и человечество, став заложником невежества, будет обречено на бессмысленные и кровавые священные войны.

— Что мы и имеем сегодня, — ворчливо вставил Колер. Он прав, подумал Лэнгдон. Священные войны все еще не сходят с первых страниц газет. Мой Бог лучше твоего. И сдается, ряды таких правоверных все ширятся, что ведет к колоссальным человеческим жертвам.

— Продолжайте, — попросил Колер. Лэнгдон помолчал, собираясь с мыслями.

— Братство «Иллюминати», окрепнув в Европе, обратило свои взоры на Америку, где многие лидеры были масонами — Джордж Вашингтон, например, или Бенджамин Франклин… Честные и богобоязненные люди, они даже не подозревали, что братство держит масонов за горло мертвой хваткой. Иллюминаты же проникали повсюду и участвовали в учреждении банков, основании университетов, развитии промышленности, чтобы добывать средства на финансирование своего последнего похода… — Лэнгдон вновь сделал паузу. — А его целью было образование единого мирового порядка — создание своего рода светского всемирного государства.

Колер замер в своем кресле, внимая каждому слову Лэнгдона.

— Да, в их планы входило установить новый мировой порядок, основанный на научном просвещении, — повторил тот. — Сами они называли эту концепцию «доктриной Люцифера». Церковники ухватились за этот факт и обвинили иллюминатов в связях с сатаной, однако братство настаивало на том, что имеет в виду Люцифера в его подлинной ипостаси светоча[16]. Или «Иллюминатора».

— Присядьте, пожалуйста, мистер Лэнгдон, — внезапно предложил Колер.

Лэнгдон не без страха примостился на краешке заиндевевшего кресла.

Колер подкатил кресло-коляску чуть ли не вплотную к его коленям.

— Не уверен, что понял все из того, что вы мне только что рассказали. Но одно у меня не вызывает сомнений: Леонардо Ветра был одним из наших ценнейших сотрудников. И моим другом. Я прошу вас помочь мне найти братство «Иллюминати».

Лэнгдон растерялся. А он, оказывается, шутник!

— Найти братство «Иллюминати»? — переспросил он. — Боюсь, сэр, это совершенно невозможно.

— Это почему же? Вы что…

— Мистер Колер! — остановил его Лэнгдон, не зная, как заставить этого человека понять то, что он собирался сказать. — Я еще не закончил. Абсолютно невероятно, чтобы этот знак был оставлен здесь одним из иллюминатов. За последние полвека не появлялось никаких свидетельств их существования, и большинство исследователей сходятся во мнении, что орден давным-давно почил в бозе.

Воцарилось тягостное молчание. Колер, словно в оцепенении, отрешенно смотрел прямо перед собой в белесый туман.

— Какого черта вы мне рассказываете, что братство исчезло когда их эмблема выжжена на груди лежащего перед вами человека! — вдруг очнувшись, вспылил он.

Лэнгдон и сам ломал голову над этой загадкой все утро. Появление амбиграммы сообщества «Иллюминати» было фактом поразительным и необъяснимым. Исследователи символов по всему миру будут ошеломлены и озадачены. И все же ученый в Лэнгдоне был твердо уверен, что это событие никоим образом не может служить доказательством возрождения братства.

— Символы не есть подтверждение жизнедеятельности их первоначальных авторов, — с непреклонной уверенностью произнес он.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то,