Через пять дней присягнули на верность Кричев и Дубровна. Если эти города сдались при первом появлении русских всадников, даже не пытаясь сопротивляться, как в прежние годы, то Орша держалась против воевод с мая по сентябрь. Это может объясняться тем, что гарнизон Орши был усилен наемниками Спергальдта, а в трех других городах «жолнеров» не было.

Итак, «днепровский рубеж» был взят. Русские отряды — «загоны» перешли Днепр и гребенкой двинулись к друцким полям, занимаясь привычным в условиях средневековой войны делом — разорением территории противника. Но далее события стали развиваться по непредвиденному русской стороной сценарию…

Поместная конница. Гравюра из книги С. Герберштейна 1551 г.

Воин-«московит». Гравюра XVI в.

Король Венгерский и Чешский Владислав. Гравюра XVI в.

Битва европейцев с мусульманами. Гравюра XVI в. (Гравюра из книги Александра Гваньини 1578 г.)

Знатный «московит». Гравюра Абрахама де Брейна 1577 г. из альбома «Diversarum gentium armatura equestris» (1577)

Конный московит со своим оружием. Гравюра XVI в. Гравюра Абрахама де Брейна из альбома «Diversarum gentium armatura equestris» 1577 г.

Линия обороны Литвы от восточного соседа опиралась на ряд крепостей: Орша, Мстиславль, Дубровна, Кричев, Речица, Мозырь. Центром этой оборонительной линии был Смоленск, на который и были направлены все три государевых похода. Но важное значение имели также другие крепости на Днепре, служившие плацдармами для угрозы тылам осадной армии противника под Смоленском. Поэтому для блокирования гарнизонов этих крепостей были отправлены несколько сотен поместной конницы. Под стенами днепровских цитаделей в первой половине 1514 г. и происходили первые стычки противников.

Известна окружная призывная грамота Сигизмунда от 24 мая 1514 г. о выступлении в поход на помощь Смоленску, в которой указывалось, чтоб все «были наготову на службу нашу на войну, и держали кони сытый и зброй чистый»[83]. В листах отмечался и срок, к которому должно прибыть ополчение: «…кождый со своим поветом, тогож часу, ничого не мешкаючи на кони воседали и до Менска тягнули, на рок, на день святого Ивана»[84]. День св. Иоанна Предтечи — это 24 июня. Листы касались «до князей, земян, бояр и панов» большинства поветов. Сам король выехал к месту сборов «месеца июля двадцать второго дня в суботу за неделю перед спасовыми запусты»[85]. До этого на совещании с панами-радами было принято решение оперативно направить «к замкам украинным» полторы тысячи «коней».

Под Мстиславлем, Друцком и Оршей литовцам зачастую удавалось рассеивать русские отряды («загоны»), но противопоставить главным силам «московитов» им было нечего.

Когда еще только начались мероприятия по сбору посполитого рушения, король уже поспешил 31 мая уведомить хана Менгли-Гирея о первых успехах литовского оружия. Как стало известно, пишет король, что «великий князь Московский люди свои под замок наш Смоленск прислал», то тут же якобы все паны «на конь всели» и на «неприятелеви потягнули». К Орше был отправлен передовой отряд («наперед отправили есмо некоторую суму войска нашего, который ж люди наши на Ръши (Орши. — А. Л.) положилися»[86]), которому удалось разбить передовой отряд «неприятеля нашого московского», численностью якобы в 2000 чел.[87] Самое интересное, что в письме перечисляются имена убитых московских воевод: «Василя Ивановича Шадрина, а Игнатя Салтыкова, а Андрея Ивановича, и инъших многихъ языков поймали». Среди томицианских бумаг сохранилось письмо Перемышльского епископа, написанное между 12 и 23 апреля, в котором говорится о планах направить к Смоленску пятисотенный отряд «служебных» под командованием Спергальдта. Если Спергальдту не удастся пробиться в город, писалось в послании, он должен будет засесть в Орше и оттуда делать вылазки на врага[88]. Во второй половине мая наемники уже были под Оршей. Никаких других крупных военных отрядов в это время там не было. Таким образом, русский отряд разбили наемники, только что прибывшие к месту службы. Сам по себе этот факт не вызвал бы большого удивления, если бы не одно обстоятельство: в документах упоминается «Спергальдт с пехотой», т. е. говорится только о пеших воинах. Сложно понять, каким образом пехотинцам-«драбам» удалось нанести ощутимые потери конным подразделениям. Возможно, в лесистой местности близ Орши была сделана засада либо же беспечных всадников захватили в одной из деревень.

На самом деле успехи передовых королевских отрядов были значительно скромнее. Был разбит один из «загонов», отправленных под Оршу с разведывательной целью. Воеводы, упомянутые в письме, занимали низкий ранг в иерархии (на вторых и третьих местах). Воевода В. И. Шадрин ранее упоминается в полку Правой руки малой рати на Вошанах, а затем в тульской армии вторым воеводой в Сторожевом полку[89]. Упомянутый Игнатий Салтыков не был ни убит, ни пленен: в 1514 г. он действительно числился как второй воевода Правой руки в рати кн. Б. И. Горбатого и М. Ю. Захарьина[90], отправленной к Мстиславлю. Но в 1519 г. его имя упомянуто в числе воевод Передового полка, шедшего на Витебск[91]. Андрей Иванович — это, очевидно, тот самый «князь Анъдрей Иванов сын Палецкий», который упомянут в литовском реестре пленных как пойманный «под Смоленьском»[92]. Конечно, крымскому хану имена убитых воевод ничего не говорили — Сигизмунд привел их для иллюстрации значимости победы, не задаваясь вопросом о знатности командиров. Либо Сигизмунду принесли ложные сведения о гибели командиров русских отрядов, либо он сознательно преувеличил, просто обозначив как убитых имена известных по разведсводкам воевод.