— Не, мама, нет! — плакала Надя, все крепче прижимаясь к маминым коленям. — Он же сказал, что любит меня! Любит, но женится на другой. И к нам больше никогда не придет… И никто не может мне объяснить, что же такое произошло! Разве такое может быть — когда любят одну, а женятся на другой? И откуда она взялась, эта Алла? Ее же не было раньше, я точно знаю! Может быть, он женится на ней ради карьеры, может быть, она дочь какого-то важного человека? Но Владик никогда бы так не сделал! И потом, он всегда хотел работать со своим отцом… Мама, я ничего не понимаю!

— Ну, хочешь, я поговорю с Ильей Вадимовичем, а он поговорит с Владиком?

— Нет…

— А чего ты хочешь? Скажи, Надюша, я все сделаю, как ты скажешь!

— Я хочу проснуться… Закрыть глаза, уснуть и проснуться… И чтобы ничего этого не было… Если бы ты знала, как мне плохо, мама!

— Деточка, я знаю. Наверное, другого выхода нет, кроме как просто пережить. Пройдет время — дай Бог, сама ты все это будешь вспоминать с улыбкой… Дай Бог…

Но время шло — а улыбка так и не появлялась на враз подурневшем, как будто увядшем Надином лице. За полгода пышущая здоровьем и красотой семнадцатилетняя девушка превратилась в дурнушку. Большие чистые глаза, которые когда-то называли «русалочьими», потухли, в них теперь поселилось безжизненное, тусклое выражение. Тяжелая коса стала казаться старомодной. Даже сама ее фигура, когда-то чуть полноватая, но в то же время грациозная, перестала производить впечатление — окружающие видели в Наде теперь только обыкновенную, грузноватую толстушку.

Лиза Шарова, которая, конечно, уже все знала, теперь смотрела на Надю с осуждением.

— Надька! Ну долго ты еще будешь ходить как клуша! Ну посмотри на себя — ты даже переваливаться стала при ходьбе, ну настоящая гусыня даже, а не клуша! Встряхнись! Хочешь, пойдем куда-нибудь? Хочешь, пойдем в кино?

— Не хочу.

— Ну хочешь…

— Нет, я ничего не хочу.

— Черт возьми, надо же тебе что-то с собой делать!

Надя качала головой и тяжело опускалась на диван. За окном бушевала весна, Москва наполнилась молодыми голосами, казалось, что сам воздух стал насыщаться счастьем и любовью. А здесь, в комнате у Надюши, как будто поселилась вечная зима. Девушка все время мерзла. Вот и сейчас она зябко поводила плечами, хотя на ней был толстый вязаный свитер и такие же толстые шерстяные носки.

— Надюха! Слушай-слушай, а что это у тебя? А? Давно это здесь лежит?

Даже сквозь толщу свих отрешенных мыслей Надюша услышала, как сильно изменился голос подруги. Она подняла глаза — Лиза стояла прямо перед ней и в руках у нее была черная лента, в нескольких местах перевязанная маленькими узелками.

— Что это?

— Это я у тебя спрашиваю — что это?

— Не понимаю…

— Я нашла это вон там. — Она указала на приоткрытую дверцу шкафа. — Смотрю, створка открыта, что это, думаю, там виднеется. Бах! Откуда это у тебя, отвечай мне быстро!

— Я не знаю… Я это в первый раз вижу. Это не моя вещь.

— Ну, я так и знала! Так и знала! И теперь все понятно!

— Что понятно?

— Погоди, потом объясню… Ты пока встань-ка и посмотри, может, еще что-нибудь найдешь такое же? Что сама не знаешь, откуда взялось?

Она заставила Надю подняться и устроила в комнате настоящий обыск. К огромному Надюшиному удивлению, этот обыск дал самые Неожиданные результаты! Оцепенев, Надя смотрела, как Лиза вытаскивала из щели между столом и диваном горсть старых, почерневших монет, из-под ковра — перемешанные с землей засохшие березовые ветки и листья, из вазочки на этажерке — связку каких-то странных бус.

— Что это? Откуда? Ничего не понимаю…

— Зато я все понимаю! Знаешь, что это значит? На тебя навели порчу!

— Что?

— Что слышала! Вообще, я давно подозревала, что здесь что-то не так. Сама подумай, ну почему это он тебя бросил, а? Да еще против своей же воли! Да еще ни с того ни с сего! Так я и знала, давно я подозревала, что все это значит! На тебя навели порчу, а его приворожили, вот и все дела!

— Так, а это что такое? — И Надя указала на сваленные на ее столе находки.

— Тш-шш! Руками не трогай. Тебе сейчас надо вот что: оберни руку платком или лучше перчатку надень, собери эти штуки в газетку и сожги. Только не в мусорку выкинь, а именно сожги! Иначе они будут продолжать действовать, ты так и умереть можешь… А когда будешь сжигать, скажи: «Откуда пришла — туда и уходи!» — потом три раза сплюнь через левое плечо и иди себе, не оборачиваясь. И про себя при этом надо говорить: «Твой глаз дурной, язык дурной, Вошли в меня, ко мне домой. Нанес удар ты страшный мне, Горю я вся в дурном огне. Несчастье в дом ты мне принес: Я — как телега без колес. Но зло горит сейчас в огне, И ты не страшен больше мне». Запомнила?

Но Надя пропустила эти наставления мимо ушей.

— Лиза… а откуда это все взялось? Как оно в моей комнате оказалось, ведь сюда никто не заходит… Кроме меня, тебя и мамы.

— А вот это уж я не знаю, сама думай. Кому выгодно было тебя со свету сжить? Не мне, это точно. И не Марии Николаевне. Только одному человеку ты и мешаешь, по-моему! Алле этой! Я с первого твоего рассказа поняла, что она ведьма. Еще и волосы рыжие. Рыжеволосые — они все ведьмы, у любого старого человека спроси. Рыжие — это те, кто с дьяволом спутался. Это все знают.

— Да, но я спрашиваю — как это все ко мне попало?!

— Да господи, Надюха, какая разница? Ведьма она на то и ведьма, чтобы всюду проникать, для нее это раз плюнуть! Твоя задача сейчас — опередить все эти козни! А как, я тебя научу.

Лиза была почти что счастлива от того, что ей вдруг выпала возможность на деле применить знания, которые до сей поры были больше теоретическими. Черные глаза сверкали, щеки горели, а руками она жестикулировала так активно, что больно было смотреть. Рецептами и рекомендациями по снятию порчи она сыпала, словно горохом.

— Слушай меня, Надюха, со мной не пропадешь! Надо взять стеклянную банку, налить воды, разбить в нее одно большое куриное яйцо, и поставить возле кровати на всю ночь, а потом… Или нет, это не поможет! Лучше взять соли, столько, сколько вместится в горсть, выйти на перекресток трех дорог, встать лицом к ветру, и… Нет, все вздор! Лучше всего взять фотографию Владика — у тебя есть его фотография? — положить ее у порога изображением вниз, наступить левой ногой, повернуться к закату, протянуть руку…

И все ее слова пропали бы даром, потому что Надя не прислушивалась к советами, а только расширенными от ужаса глазами продолжала смотреть на страшные свидетельства нечистой силы. И в эту самую минуту в комнату заглянула Мария Николаевна, встревоженная громким голосом Лиза.

— Девочки, что тут у вас происходит? Надюша, что с тобой?

— Чертовщина, Мария Николаевна! — крикнула Лиза возбужденно.