потери девственности в публичном доме в Рагузе, но идея разделить женщину с королем показалась ему кощунственной. Понимая, что если он признается в этом Ричарду, тот станет над ним смеяться, Арн сказал:

– А можно спросить, сир?

Он помедлил, боясь, что проявил непростительную самонадеянность, но когда Ричард поторопил его, взял себя в руки и на одном дыхании выпалил:

– Ты можешь взять любую из женщин, монсеньор. Так почему ты предпочитаешь платить?

К огромному облегчению Арна, Ричарда вопрос позабавил.

Махнув рукой в сторону спящей в кровати девушки, король с улыбкой сказал:

– Я не собирался за ней ухаживать, Арн, просто хотел переспать.

Облокотившись на край стола, он решил поделиться с парнишкой семейной историей, поскольку после встречи девять месяцев назад в Шпейере между ними установились странные доверительные отношения: то была связь, порожденная пыткой, которую перенес Арн ради короля, и усилившаяся после кошмара о французском застенке и страдающей плоти.

– Когда нам с братьями исполнялось лет по тринадцать-четырнадцать, отец говорил, что теперь мы станем «думать членами», и с каждым проводил откровенный разговор. «Если вы засеваете поле, то придется и урожай собирать», – говорил он, намекая, что мы должны заботиться обо всех детях, которых породим. Он сказал, что не станет винить нас за то, что мы «вспахали и засеяли девчонку», но нам следует держаться подальше от девственниц и чужих жен. «Если у вас зуд, пусть шлюха там почешет», – говорил он. Сам отец не всегда следовал своей же заповеди, но кто без греха? И тем не менее, это хороший совет, который я, в конце концов, передам своим сыновьям, а сейчас передаю тебе, Арн.

– Я буду помнить об этом, сир, – заверил Арн так торжественно, что направляющийся к двери Ричард не удержался от смеха. Арн до сих пор не мог поверить, что посмел спрашивать короля о его шлюхах, но этот вопрос действительно ставил его в тупик. Он был рад, что решился, ведь настроение у короля, похоже, изрядно улучшилось, и Арн надеялся, что ужасный сон не омрачит грядущий день.

Но едва выйдя на лестничную площадку, Ричард остановился, и все следы веселья исчезли с его лица. Этот кошмар был ему хорошо знаком, но не снился с тех пор, как он покинул Германию, и король не ждал его возврата после своего освобождения. Почему этот сон преследует его даже сейчас, тем более после триумфального захвата Ноттингемского замка? Это казалось ему бессмысленным. Ричарда не смущало, что Арн знает про эти сны. Парень все понимает. Но государь не хотел, чтобы остальные видели его таким уязвимым.

Роберт провел с ним всего несколько дней. Гамелен настаивал, что племяннику не помешает второй оруженосец, и Ричард уважил дядю. Но позже, перед началом совета, он отвел Гамелена в сторону и объявил, что больше не нуждается в услугах этого мальчика. И с этих пор, если Ричард чувствовал «зуд, который требовалось почесать», он не оставлял у себя женщину на всю ночь.

* * *

В первый день большого совета государь снял с постов всех шерифов за исключением семерых, и выставил их должности на продажу. Люди, заплатившие за шерифство в начале правления Ричарда, когда король собирал деньги на крестовый поход, были, понятное дело, не рады необходимости снова их выкупать. Однако Ричард крайне нуждался в деньгах. Он с горечью думал, что оказался между Сциллой и Харибдой: необходимо было заплатить остаток выкупа, чтобы освободить заложников, и одновременно предстояло вести дорогостоящую кампанию против этого гнойного прыща на французском троне. Во время плена он был слишком озабочен желанием получить свободу, чтобы размышлять о невероятном финансовом бремени, наложенном на его домены. Теперь от одной только мысли о ста пятидесяти тысячах марок, угли досады, тлеющие на задворках сознания, получали свежую порцию топлива. Огонь этот горел ровно, но столь же неугасимо, как та греческая смесь. Ричард не понимал, как позволил Господь Генриху взять верх и даже вознаградить его за подлость Сицилией. Он знал, что добрый христианин не должен задавать подобных вопросов. Смертным положено смиряться. Божья воля свершилась. Ричард принимал ее, но понять отказывался.

* * *

Королевские апартаменты во внутреннем дворе пострадали от обстрела мангонелями, что заставило Ричарда разместиться на верхнем этаже донжона, но покои королевы остались нетронутыми, по завершению большого совета Ричард собрал у нее в гостиной неофициальный ближний совет, пригласив Губерта Вальтера, юстициаров Вильгельма Маршала и Уильяма Бривера, канцлера Лоншана, клерка Фулька, брата Жоффа, дядю Гамелена и кузена Андре.

Днем Алиенора замечала в сыне тончайшие признаки подавленности, и радовалась тому, насколько более расслабленным он выглядел теперь. По ее мнению, совет начался хорошо. Сидя на почетном месте в великолепном зале, построенном ее мужем, она наслаждалась привилегированным статусом королевы-матери. Ее никогда не приглашали на большие советы Генриха, но Ричард считал само собой разумеющимся, что мать будет участвовать, и если кто из мужчин и имел сомнения на этот счет, то тщательно скрывал это.

Наблюдая теперь, как сын рассказывает о своем вчерашнем посещении королевского Шервудского леса, Алиенора почувствовала знакомое сожаление. Если бы Гарри не цеплялся за каждую каплю власти, как нищий за последний медяк! Не то чтобы он пренебрегал ее мнением из-за того, что это мнение женщины. Не сыну императрицы Мод было смотреть на женщин исключительно как на безмозглых племенных кобыл. Нет, ее муж просто не способен был делиться властью, всегда стремился держать поводья в своих руках, даже если тем самым отчуждал жену и настраивал против себя сыновей.

Ричард говорил, что теперь понимает, почему этот замок числился у Генриха среди любимых.

– Отец с радостью охотился бы от рассвета до заката, а где же найдешь охоту лучше, чем в Шервудском лесу? Он кажется просто бесконечным, дубы там выше церковных шпилей. Но и для разбойников это идеальное пристанище. – Принимая кубок с вином, он взглянул на своего канцлера: – Что у нас назначено на завтра, Гийом?

– Теперь, когда мы разобрались с должностями шерифов, можем перейти к обвинениям против графа Джона и епископа Ковентрийского. – Лоншан старался скрыть удовлетворение, но безуспешно: опала Гуго де Нонана доставляла ему буйную радость. – Послезавтра мы обсудим новые налоги, и последний день оставлен для рассмотрения жалоб на архиепископа Йоркского, поступивших от его собственного кафедрального капитула.