Виктор бросил взгляд на лейтенанта и обомлел. Тот смотрел на девушку как охотничий пёс, почуявший добычу.

«Э-э, да ведь этот мент её начал подозревать», — дошло до него, — «Это же ещё хуже! Вот ведь засада! Да что б ты забыл напрочь зачем пришел сюда. И вообще об этом деле. Лучше вон Машиной жизнью поинтересуйся» — мимолетная вспышка раздражения, исказившая его лицо, к счастью, осталась незамеченной.

После неловкой паузы, повисшей за столом, Арсентьев встрепенулся, потер руками лицо и с вполне искренней улыбкой спросил:

— Маша, а чем Вы занимаетесь помимо учёбы?

— Ну-у, я рисую немного. Песком, — снова засмущалась девушка.

— О! Это круто! Я помню какой-то старый клип, который мне очень понравился. Там парень прямо в студенческой аудитории признавался в любви девушке, нарисовав её портрет как раз песком.[2]

— Да, я тоже видела его. И он мне тоже очень нравится. Только я рисую дома. И в цвете. А бабуля с дедулей вечно ворчат, что я из квартиры периодически пляж песчаный устраиваю.

Звонкий колокольчик Машиного смеха так понравился Алексею, что он с восхищением подумал: «Какая классная девчонка! Эх, была бы она немного постарше! А тросточка, ну что тросточка? Ну, хромает немного. Зато симпатичная очень. И фигурка что надо. Интересно, как ей удаётся такую форму держать? Спорт какой-нибудь или фитнес-зал для неё, скорее всего, заказан?» Не сдержав любопытства, он всё-таки поинтересовался:

— Маша, Вы так прекрасно выглядите, как Вам это удаётся? Простите ради бога, но общепринятый спорт или фитнес для Вас, наверное, сложноват? — и Алексей кивнул на тросточку.

— Да не извиняйтесь, Вы не первый, кто такие вопросы задаёт, — спокойно ответила девушка, хотя всё же немного покраснела, — это Витина заслуга. Он ко мне столько всяких тренеров и массажистов приставил, что не захочешь, а каждый день потеть будешь.

Арсентьев посмотрел на Руденко и с уважением покивал.

— И песок для рисования мне тоже любимый дядюшка покупает, — продолжила нахваливать Виктора Маша.

— А как Вы сохраняете свои картины? Или это совсем невозможно? — полюбопытствовал Алексей.

— Никак, — пожала плечами девушка, — Вик всё снимает. И делает с ними коротенькие ролики. Иногда снимает как я рисую. Он очень классный видеооператор и монтажёр. Ну и без компьютерной графики не обходится, само собой. У него некоторые мои картины лучше, чем в реальности получаются.

— Ой, а покажите, если есть что?

— Не, нужен экран побольше, на маленьком мелкие детали плохо видно, а в них вся суть., - покачал головой Виктор, переглянувшись с племянницей. Всё у них в телефонах было, тут он соврал, конечно. Просто не хотелось именно сейчас именно этому лейтенанту ничего показывать.

— Жаль, — расстроился Алексей и вдруг понял, что ему очень хочется продолжить знакомство с Машей, и, так уж и быть, с её дядей.

«Надо будет веский повод какой-нибудь придумать, просто так навязываться мне почему-то совсем не хочется» — решил он про себя.

В этот момент Виктор посмотрел на часы и поднялся:

— Машуль, нам пора. Лариса скоро придет. Это массажистка, — пояснил он Алексею, — а нам ещё домой добираться.

— Да-да, конечно, мне тоже пора. Дела ждать не будут.

Прощаясь, Арсентьев кивнул Руденко и поцеловал руку девушке, отчего та запунцовела, но быстро взяла себя в руки и даже изобразила забавный книксен, несмотря на больную ногу.

Вернувшись в Управление, лейтенант перед своим кабинетом столкнулся нос к носу с майором Скрипченковым.

— А, Арсентьев! Ну как, разобрался с этими психами-антисатанистами?

— Конечно, тарщ майор! Еще позавчера вам рапорт отправил.

— Да? Что-то я пропустил. Ладно, найду, посмотрю. Там хоть что-то есть, или, как мы и думали, туфта сплошная.

— Так точно, туфта, — улыбнулся Алексей, — но я там вроде всё как положено расписал.

— И кроме рапорта больше ничего?

— Ну да. А что ещё?

— Вот и хорошо. Молодец, быстро управился. Ладно, иди трудись, — майор хлопнул лейтенанта по плечу и пошел дальше по своим делам.

ГЛАВА 5

Начало лета в этом году выдалось необычайно холодным. И опять все сети запестрели шуточками типа: «Сегодня третий день лета. На улице по всей центральной России от пяти до семи градусов по Цельсию. Пока выше ноля. Это всё, что нужно знать о глобальном потеплении». Весь вчерашний день, всю ночь и сегодня утром накрапывал дождь. Виктор шлепал к метро и матерился сквозь зубы, перепрыгивая особенно глубокие лужи. Как и практически все нормальные люди, дождь он не любил, а вот такой мелкий, моросящий, — особенно. Поэтому был невесел и хмур. Понедельник тоже веселья не добавлял. Даже обязательная ежедневная утренняя пробежка и интенсивная зарядка не улучшили настроения, как обычно бывало. Два дня назад, ночью, на стоянке около дома ему сильно поцарапали и чуть-чуть помяли его Мицубиси Аутлэндер и пришлось загнать его в автосервис. Вчера позвонили страховщики и предложили на выбор: либо прямо сейчас ставить в бокс на ремонт и покраску, либо ждать две недели. Виктор выбрал «сейчас», поскольку как раз через две недели они с Машей запланировали очередную дальнюю вылазку.

Он шел к метро, потому что не переваривал такси. У него было чуть более чувствительное, чем у других людей, обоняние и его всегда мутило от запахов общественных машин: то не до конца выветрившийся табачный дым, то запах пота от водителя или предыдущих пассажиров, то запах дешёвого ароматизатора, то ещё что…

Хорошо, хоть дело было уже за полдень (сегодня на работу надо было к трем), мест свободных в метро хватало. Виктор уселся на свободный диванчик и закрыл глаза, собираясь покемарить, но тут в вагон вошли бабушка с внучкой и уселись рядом. На маму женщина была не похожа, всё-таки лет пятьдесят её было точно. На няню она тоже похожа не была. Уж очень похоже одеты были. Явно дорого, но не вызывающе. Скорее можно было подумать, что старались одеться так, чтобы «быть как все». Девочка, судя по росту, лет семи — восьми, плакала, уткнувшись в бабушку. Виктор хотел было пересесть, но тут девочка оторвалась от женщины, протянула почти ей к лицу забинтованную руку и всхлипнув особенно громко, пожаловалась:

— Всё равно болит, бабуль!

— Ну потерпи, лапушка моя. Нам всего полчасика ехать. Приедем, я тебе еще вкусную таблеточку дам, чтобы не болело.

Виктор скосил глаза и увидел, что рука у девочки сильно опухла, из-под бинта видны чуть посиневшие пальцы и расплывшийся шире повязки багровый синяк. Он поморщился и поднял глаза на женщину. Та