Но главные силы врага на Акмонайском перешейке все же упорно рвались на север к Азовскому морю. 9–10 мая командование фронта активно использовало танковые части. 229-й отдельный танковый батальон, вооруженный танками КВ, на южных склонах кургана Кара-Оба только за 9 мая уничтожил 28 танков противника. Особый героизм проявил командир танкового подразделения старший лейтенант Жирнов Н. И. В ожесточенном бою он лично с экипажем уничтожил 5 танков, три батареи противотанковых орудий, до 90 автоматчиков противника.[55]

Во второй половине дня 10 мая северо-восточнее железнодорожной 33 станции Семисотка около селения Огуз-Тобе (позже Красноармейское) развернулись особенно ожесточенные бои. Противника здесь контратаковали части 77-й горно-стрелковой дивизии (командир полковник Волков М. В.) и 55-й танковой бригады. Огуз-Тобе несколько раз переходило из рук в руки. Враг здесь оставил горы трупов и искореженной техники. Бои в районе Огуз-Тобе сыграли важную роль. Удержание этого района в течение 10 и 11-го мая до 11.00 дало возможность командованию частей 47-й и 51-й армий вывести основные силы из полуокружения по дорогам вдоль Азовского моря.[56]Успех 77-й горно-стрелковой дивизии и 55-й танковой бригады был еще более значительным, если бы у 77-й дивизии было достаточно артиллерии и, главное, была бы поддержка находившихся в этом районе других частей. Так, например, командир 40-й танковой бригады, не имея связи со штабом 51-й армии, организовавшей этот контрудар, не проявил инициативы и не атаковал противника во фланг и в тыл, что ему следовало бы сделать в этой обстановке.[57]Положение советских войск в этом районе усугубилось еще и сильной бомбардировкой противника во второй половине 10 и особенно 11 мая. От налета фашистских самолетов на командный пункт 51-й армии, расположенный на горе Кончи, 11 мая в 11.30 был убит командующий генерал-лейтенант Львов В. Н. Его место занял начальник штаба армии полковник Котов Г И.

Некоторые части подразделения все же удалось окружить в районе Акмонайского перешейка.[58]Но количество окруженных никак не могло равняться восьми дивизиям, как это хвастливо утверждал в своих мемуарах Э. Манштейн и повторяла вслед за ним западно-германская газета «Deutsche Soldatenzeitung», 1962.[59]Характерно, что даже в 1942 г. немецкий журнал «Deutsche Wehr» не преувеличивал так этот успех. В нем гитлеровские корреспонденты неопределенно сообщали о каких-то советских окруженных частях в этом районе, которым частично удалось прорваться на восток.[60]

Как уже отмечалось, командование Крымского фронта недооценивало вклинение противника на участке 44-й армии 8 мая, и поэтому только после неудачного контрудара утром 9 мая оно приказало 156-й дивизии, двум запасным полкам и двум отдельным полкам химической защиты занять позиции Турецкого вала.[61]При этом 156-я дивизия должна была прикрывать основное направление наступающего противника от села Наташино до озера Узунларское (близ побережья Черного моря). Эта дивизия была полностью укомплектована личным составом, но испытывала недостаток в транспорте, средствах связи. Из-за дождя и распутицы только к утру 10 мая первые подразделения дивизии стали прибывать в район Турецкого вала. Но противник, как уже говорилось, опередил их и захватил господствующие высоты 108,3 и 109,3. Таким образом, вместо спокойного занятия боевых позиций нашим уставшим от перехода войскам пришлось штурмовать укрепившегося на высотах противника. 11 и 12 мая 530-й стрелковый полк дивизии вместе с прибывшими курсами младших лейтенантов под руководством полковника Баримова Е. А. вели ожесточенные бои за высоты. Однако захватить и прочно укрепиться на них не удалось. Причина этих неудачных атак заключалась в слабой поддержке пехоты артиллерией.[62]

Как известно, организация обороны в этом районе была возложена первоначально на командование 47-й армии. 13 мая, как это видно из документов, решение этой задачи было передано командованию 44-й армии,[63]части которой под напором противника выходили на южную и центральную часть Турецкого вала. Фактически же обороной здесь руководило командование фронта.[64]Естественно, что такое положение с руководством вело к безответственности и не могло благотворно влиять на оборону позиций Турецкого вала.

Особенно большое опасение у командования фронта при организации обороны Турецкого вала вызывало левое крыло — участок между шоссе Семь Колодезей — Керчь до озера Узунларское. Это было естественно, ибо противник, начиная с 8 мая, наступал в основном в южной половине Керченского полуострова. Здесь же было и кратчайшее расстояние до Керчи. На этот участок оборонительного рубежа требовал обратить внимание и Буденный С. М. В связи с этим командование фронта стало усиливать южный участок. В этот район прибыли с передовой 25-й и 18-й гвардейские минометные полки, части 72-й кавалерийской дивизии и остатки других соединений 44-й армии, сюда прибывало и маршевое пополнение.[65]Узкий проход (песчаную косу) между морем и соленым озером Узунларским по приказу командования оборонял подполковник Ермаков С. А. с остатками своего 291-го горно-стрелкового полка.[66]

11–13 мая в северной части Керченского полуострова от пос. Семь Колодезей до Турецкого вала продолжалось интенсивное движение отходящих частей 47-й и 51-й армий. Войска подвергались нападениям с воздуха. Правда, из-за больших потерь своих самолетов, враг изменил тактику. Он стал широко применять расчлененный строй, действовать мелкими группами, бомбить с большой высоты и даже на виражах, от чего бомбы сильно рассеивались. Естественно, что при такой тактике точность бомбежки была невысокой, но она оказывала моральное воздействие на отступающие войска.[67]Из-за плохих дорог, особенно при переправах через ручьи и низины, войскам приходилось оставлять много боевой техники, машин и других материальных средств. Все, что можно вывести из строя, уничтожалось. Горели армейские и фронтовые склады с продовольствием, обмундированием, фуражом…