Очередной японец увязался за Иваном, но сразу отстал, а Жилин, выйдя в боевой разворот, достал отстающего на встречных курсах, распоров тому фюзеляж под крылом. Плоскость не выдержала, отвалилась, самолет посыпался вниз, однако пилоту и без того досталось – парочку снарядов он схлопотал-таки.

Резко подав ручку на себя, Иван послал «МиГ» на «горку», уходя с линии огня – трассеры прошли ниже. Перевалившись в пике, из «полубочки» Жилин достал стрелка. И достал эффектно – «Ки-84» расплылся оранжево-чадным облаком, только законцовки крыльев да хвостовое оперение отлетели прочь.

– Я – Афоня! Разворот!

– Седьмой, прикрой!

– Сзади трое! Пятый! Хвост! Трое сзади!

– Змей, отсекай!

– Комэска задели!

– Я – Варяг! Афонин!

– Здесь я… Сам цел, машине досталось – мотор чихает…

– Тяни к границе! Змей, прикрываешь!

– Есть!

– Я – Варяг! Аганин, вызывай Колхоз, пусть вертолет шлют!

– Да вроде держится командир…

– Когда плюхнется, поздно будет. Вызывай!

– Есть!

Четыре или пять японских истребителей пометались по долине и повернули назад, к Харбину.

– Я – Варяг! Группе Меркулова – догнать и уничтожить!

– Есть!

Четверка «мигарей» плавно, будто нехотя, развернулась и понеслась в пологом пике, настигая «Накадзимы». Далеко улететь им не пришлось – несколько очередей с полукилометровой дистанции опустили парочку «Ки-84», только копотно-черные шлейфы протянулись к лесу и канули в нем – вспухли клубы огня.

Оставшаяся двойка резко снизилась, пошла на бреющем, виляя змейкой, повторяя изгибы долины. Первая очередь ушла мимо, выбив пыль на дороге, зато вторая попала в десятку, в самую кабину – «Ки-84» продолжил полет, вот только рулить уже было некому. Самолет на скорости шестьсот километров в час врезался в трещиноватый утес и будто растворился в камне и фонтанах огня.

Последний из японских истребителей пал жертвой собственной паники или спешки – не рассчитал самурай, не хватило ему буквально метра, чтобы скользнуть над верхушками кедров. Ломая ветви, сучья, стволы, выкосив целую просеку в лесу, распадаясь на части, «Накадзима» просеял самого себя сквозь сосны, как через сито, раскидав клочки и обломки, но так и не взорвавшись.

– Вызываю Мо… то есть Варяга…

– Говори, Афоня.

– Глохнет мотор…

– Ищи место, будешь садиться! На брюхо! Змей! Ты там впереди… Долинку подходящую видишь?

– Да вот, где лысая гора! Речушка там мелкая, сесть можно.

– Заворачивай, Афоня! Мы прикроем.

– Есть…

«Мигарь» Афонина, и без того сбросивший скорость, уменьшил ее еще больше. Нехорошо, не поздорову колыхаясь в воздухе, самолет пошел на посадку.

Свернул, снизился, коснулся брюхом мелкой воды, заскользил, как глиссер – пенные брызги окропили оба берега таежной речки. Завихляв, едва не развернувшись, «МиГ-9» погасил-таки скорость и замер, вылетев с размаху на песчаную косу, заросшую молоденькими ильмами.

– Сел?

– Так точно!

– Сиди там.

«Мигари» закружили над сопками, высматривая супротивника. Как ни странно, такой нарисовался. Но вовсе не в воздухе, а на земле – небольшой отряд японцев в оливково-зеленой форме рысцой продвигался по долине – видимо, с ближайшего узла сопротивления выслали взвод, чтобы взять в плен русского летчика.

– Аганин! Пройдись вдоль! Надо проредить эту «зелень»!

– Есть!

– Мы прикроем.

Истребитель, уподобляясь кровожадному дракону из японских сказок, пронесся по долине, над рекой, да так низко, что турбулентный поток взвихрял воду, поднимая ее пенным гребнем, оголяя дно, а рев мотора сотрясал воздух.

Японцы попадали на землю, паля из винтовок по истребителю, но у того калибр был повнушительней – фонтанчики песка, гальки, черной земли, корешков и стеблей пересекли залегший взвод. Забрызгало кровью, полетели ошметки плоти.

Уцелевшие побросали оружие и дали деру. Видать, не все военнослужащие Японской империи отличались фанатизмом и горели желанием отдать жизнь за императора.

– Вертолет!

– Где? А, вижу.

Стрекоча, дробя солнечные блики лопастями несущего винта, показался «ГМ-1»[9]. Сориентировавшись, пилот направил геликоптер к севшему «МиГу». Развернулся, завис, осторожно сел, пуская круги по воде.

Сильно пригибаясь, Афонин прошлепал к винтокрылой машине и залез в кабину. Лопасти сразу участили мельканье, «ГМ-1» поднялся в воздух, слегка клонясь вперед, и пошел разгоняться.

– Я – Варяг! Сопровождаем.

Вертолет полетел к востоку, заворачивая, вторя поворотам долины, а «МиГи» последовали за ним, проносясь поперек курса «ГМ-1», чтобы хоть как-то сравнять скорости.

Прошло совсем немного времени, и эскадрилья пропала за перевалом. В тайгу вернулась тишина – только речка журчала, обтекая корпус «МиГ-9», да шуршала хвоя.

Зашелестел ивняк, и из зарослей выглянул молодой тигр. Втягивая запах бензина, усатый-полосатый фыркнул недовольно и скрылся.

Восточная Маньчжурия, 3 июля 1945 года

Михаил Ерохин, известный под именем Дядя Миша, получил третью звезду на погоны, стал полковником, а на следующий день его ШАП – штурмовой авиаполк отправился в «путешествие» – на Дальний Восток.

Все экипажи еще зимой пересели на «Ил-10М», машины обновленные, «навороченные», как маршал Рычагов говаривал, а по сути, это были все те же «горбатые», знаменитые штурмовики.

Четыре крыльевые пушки НР-23, у стрелка пушка Б-20ЭН, под каждым крылом по паре реактивных орудий РО-82, или обычные эрэсы. Есть чем приветить недруга.

Порой Михаил завидовал пилотам истребителей – они-то на реактивную технику пересаживались, а «горбатые» все винтами воздух лопатили, вот только зачем штурмовику скорость высокая?

«Илы» по наземным целям работают, а те от них не убегут. Тут главное – калибр посолидней да боеприпасу побольше, чтоб угостить, так угостить! А броня – чтоб уберечься.

В Приморье полк прибыл буквально за двое суток до наступления. Все оставшееся время пилоты с техниками, оружейниками и механиками преданно служили самолетам: нельзя, чтобы матчасть подвела в бою.

Вовсе обидно будет, если парни, выжившие в небе Германии, вдруг погибнут в какой-то Маньчжурии!