Рубиния отправилась на поиски свободного места за длинным столом, за которым уже сидели Дороти, аптекарь Сэмюель Арчер, деревенский полицейский Оливер Оакс и ещё несколько нашх односельчан. Все лакомились пирогами или сэндвичами. Если бы я тогда знала, что любая деталь, подмеченная до убийства, случившегося позднее, будет важна, я бы наблюдала за ними внимательней. А так я запомнила только странного мужчину, который в какой-то момент сел за стол прямо напротив Рубинии Редклифф и пялился на неё довольно жутким образом. При этом у меня было ощущение, что он своим поведением сознательно хотел привлечь внимание к себе и Рубинии. Мужчина бросился мне в глаза не только этим, но ещё и своим необычным внешним видом. Он выглядел так, будто только что сошёл со знаменитого портрета Генриха VIII авторства Гольбейна[10].

А потом у бедного лорда Эшфорда случилось несчастье. Он только-только купил у нас торт с чаем, как крик ужаса заставил меня взглянуть в сторону длинного стола. Его светлость лежал на земле, распростёртый, словно жук. Лицо было белым как мел, и искажённым от боли, руками он держался за правую лодыжку. Его жена уже сидела рядом с ним и вместе с Сэмюелем Арчером и викарием помогала ему встать. Вероятно, лорд так был занят тем, чтобы не пролить чай, который нёс, что не заметил одну из кроличьих нор, о которых предупреждал в своей речи.

Опираясь на свою жену, он захромал в усадьбу. Леди Эшфорд решила, что к лодыжке нужно сразу же приложить холод, прежде чем она раздуется, как дыня. И в этом она, наверное, была права.

Глава 5

Было без нескольких минут пять, и я уже собиралась помогать с фартуками первым маленьким посетителям моего пекарского мастер-класса, когда рядом возник Эндрю и спросил, не могла бы я посматривать на нашу палатку на тот случай, если бабушке понадобится помощь. У него, мол, ужасно разболелась голова, и он хочет сходить в машину за таблетками. Головные боли Эндрю довольно быстро перерастают в мигрень. Конечно, я согласилась, и он тут же пропал в толпе.

– На помощь! Мне нужна помощь!..миссис Редклифф!

Это был Финн. Бледный как мел. Дрожащий всем телом. Как позже скажет сержант Оакс, этот крик раздался примерно без четверти шесть. Финн, спотыкаясь, бежал к нам через лужайку.

– В Бухте контрабандиста! Она просто лежит там, – задыхаясь, бестолково бормотал он хриплым голосом. – Глаза открыты, но она, кажется, ничего не видит. И не отвечает. Я думаю… она… умерла!

Нам понадобилась пара секунд, чтобы понять, что он сказал. Диана Белэми, руководительница детского сада, я думаю, была первой, кто отреагировал. Тонко вскрикнув, она бросилась к моим маленьким пекарям и собрала их вокруг себя, как курица цыплят. Миллисекунду спустя началась буря. Все вскочили и помчались в сторону Бухты контрабандиста. Через лужайку к скале, а потом по крутой, извивающейся тропинке меж деревьев и кустов вниз к бухте.

Когда я увидела её, у меня перехватило дыхание. Рубиния Редклифф безжизненно лежала на песке. Её волосы светились, как красные водоросли. Жёлто-зелёный шарф трепетал вокруг шеи.

Сержант Оакс, кряхтя, встал на колени рядом с ней на песок и приложил два пальца к её загорелой шее, чтобы проверить пульс. Спустя пару секунд он поднял взгляд и покачал головой. Потом он закрыл её застывшие глаза. Она была мертва.

Замерший, как соляной столб, рядом со мной стоял Финн. Несмотря на толстовку, он обхватил себя руками так, будто сильно замёрз.

Вся эта сцена казалась нереальной. Я чувствовала себя, как зритель в кино или театре. Ещё никогда в своей жизни я не видела настоящий труп.

Рубиния Редклифф умерла? Ерунда, сейчас она снова встанет и будет хохотать над тем, что мы поверили в её злую шутку. Это было бы в её духе. Где-то за мной тихо всхлипнула женщина, в остальном царила смущённая тишина.

Набегали волны, покрытые шапками пены, прилив отвоёвывал окружённую скалами Бухту контрабандиста, покинутую несколько часов назад во время отлива. У причала, немного выдающегося в море, на волнах танцевала парусная яхта лорда Эшфорда. «Золотая лань».

Смерть, вода, яхта. Я неожиданно начала дрожать. И ничего не могла с этим поделать. Бабушка поняла это и успокаивающе обняла меня.

– Пойдём, Эми, мы уходим!

Меня напугал не только труп, но и воспоминания о родителях, которых я не очень хорошо помню, и о несчастном случае, произошедшем с ними на яхте. Где-то там, в водах Атлантики, сейчас таких мирных и голубых, именно перед этим живописным берегом, они погибли самым трагическим образом. Оставив меня с бабушкой, они отправились бороздить море на своей парусной яхте в такую ясную погоду, как в книжке с картинками. Они отмечали пятую годовщину свадьбы… стоял невероятно прекрасный день… пока не начался шторм. Никто не ожидал его. Не поступило никакого предупреждения от метеослужбы или береговой охраны. У яхты родителей в бушующем море не оставалось ни шанса, и она перевернулась. Помощь пришла слишком поздно. Только несколько недель спустя их тела вынесло на берег. Я всего этого, конечно, не помню, это рассказала мне бабушка. Тогда мне было три года.

С тех пор я ненавижу море. Я не плаваю, не хожу под парусом, не делаю ничего из того, чем охотно занимаются летом мои друзья. Для меня море – значит смерть. Я панически его боюсь.

Я молча кивнула и позволила бабушке увести себя прочь. Пройдя пару шагов, мы оказались перед двумя валунами, которые море за сотни лет вымыло из скалы. Тот, что был больше, очевидно, служил Рубинии Редклифф столом – на нём стояли полупустая чашка чая и тарелка с цветочками, которую я передала ей сегодня днём. Рубиния съела мой торт до последней крошки.

«Значит, я всё же пеку лучше, чем играю на пианино», – горько подумала я.

В песке рядом с валуном поменьше лежала её дизайнерская сумочка. Расчёска, зеркальце, чёрный кошелёк, упаковка бумажных платочков и, кажется, связка ключей были разбросаны вокруг.

– Есть ли у вас идеи… Ну, что могло стать причиной смерти? – позади меня спросила Софи Кэмпбелл с плохо скрытым любопытством.

Бабушка наклонилась к сумочке, подняла её и заглянула внутрь.

– Пусто, – прошептала она. Неожиданно она сморщила лоб и засунула нос в сумочку. – Что это?..

– Причина смерти кажется мне более чем очевидной! – Ликующий ответ сержанта Оакса заставил меня повернуться к нему.

Он с трудом поднялся с колен