— Дочур, ну что ты как маленькая? Ты же меня знаешь… Помнишь как у Омара Хайяма? — и он процитировал:

«Бренность мира узрев, горевать погоди!

Верь: недаром колотится сердце в груди.

Не горюй о минувшем: что было — то сплыло.

Не горюй о грядущем: туман впереди…».

— Горевать не будем. Будем молиться, — шёпотом пообещала дочь.

У дедушки для каждого находилось слово. То самое, заветное слово, которое оттачивалось опытом, вело по жизни, помогало на перепутье. Слово, которое и на склоне лет он не предал, ибо научился ему от отца и деда.

Голос из динамиков провозгласил отправление поезда. Провожающие наперебой загалдели:

— Мы тебя любим! Береги себя! Возвращайся скорее!

Младший скривился, чтобы не расплакаться, сжал кулачки и дрожащим голоском произнёс:

— Деда, я тебя жду! Очень жду!

Перед тем как заскочить в тамбур, дедушка подарил близким скупые объятия и без тени сомнения произнёс:

— Мы победим, обязательно победим!

Укрепы

Зимний вечер вступил в свои права. Из детского сада потянулись стройные ряды: уставшие родители и подпрыгивающие задорные ребятишки. Старенький Алексей Иванович, опираясь на палочку, неспешно вёл внука. Идти до дома всего ничего: парк пересечь. Но как же обойти стороной игровую площадку? По сложившейся традиции Серёжа вихрем проносился по всем качелям и горкам, и уж потом отправлялся домой. Но в этот вечер малец только разок скатился с горки и подбежал к деду. Они медленно выдвинулись по расчищенной аллее.

— Ты сегодня быстрее. Замёрз?

Серёжа замотал головой.

— Чего тогда?

— Деда, а как «укрепы» строят?

Неприятный холодок пробежал по спине Алексея Ивановича. Сын на Донбассе около полугода. Для младшего внука он был в служебной командировке. Серёжа потянул за рукав, напомнив о себе. Алексей Иванович напряжённо улыбнулся и отстранённым тоном ответил:

— По-всякому бывает. В основном из бетона возводят различные сооружения и делают между ними переходы.

Серёжа сосредоточенно нахмурился.

— Как домик крота. А почему очень много бойцов для захвата нужно?

Алексей Иванович остановился.

— А ну-ка давай, выкладывай, что знаешь!

Брови мальчика встали холмиками. На лице смятение. Попался. Серёжа опасливо спросил:

— Ты меня не выдашь?

— Обещаю.

Внук воспрянул и на одном дыхании выпалил:

— Мой папа воин! Деда, он настоящий воин! Я им очень горжусь! Он герой!

Алексей Иванович в сотый раз упрекнул себя. В своё время он не настоял на том, чтобы открыть внуку правду, обойтись без секретов. Но таково было решение сына и невестки, и он молчал.

— Так. Продолжай.

— Мне Игорь сказал, что папа в госпитале. Не волнуйся, у него осколочные ранения. Мелкие царапины такие. Он быстро поправится.

Дедушка сглотнул. Взрослые могут тайнами обложиться сколько угодно, но детям не объяснить, что это делается из добрых побуждений. Старший брат благополучно «сливал информацию» младшему. На сердце Алексея Ивановича потеплело: «Молодцы ребятки, дружные, договорились. Но как случилось, что о ранении сына ему самому не было известно? Ох, уж эти недомолвки во благо…».

— Что ещё Игорь говорил? — осторожно поинтересовался дедушка.

Серёжа потёр кончик носа.

— Он вчера к дяде Роме заходил. Папе звонили.

Алексей Иванович смекнул, что надёжным источником выступает одноклассник и близкий друг сына. А Серёжа тем временем продолжал:

— Там такое было! Наши штурмовики захватили продвинутый «укреп» ВСУшников. Они по трубе под землёй пробрались. Ползли под минными полями! Представляешь?

— Представляю, — кивнул Алексей Иванович, вспомнив подробности из новостных сводок о феноменальной операции русских бойцов в Авдеевке и, продолжив путь, дал разъяснения, — «укреп» «укрепу» рознь. Тот, о котором ты говоришь, строился десять лет. Там не то, что бетонные блиндажи, подземные бункеры отгрохали. Минных полей и оборонительных позиций кучу расставили. Ещё видео камер понатыкали. Каждый миллиметр простреливается.

— А-а-а, — протянул Серёжа и, с взглядом хитрого лисёнка проговорил, — хорошо, что ты никому не расскажешь, что я проболтался. А то мама расстроится, Игорь обидится, бабушка переживать станет…

— Моё слово крепкое, ты же знаешь, — сказал Алексей Иванович, и внук успокоившись, принялся делиться событиями в садике.

Пока Серёжа весело щебетал, дедушка кивал, параллельно размышляя: «Как и в моём послевоенном детстве, сегодня ребятишки взрослеют быстрее. Нельзя, опасно скрывать от них правду. Сегодня же со всеми переговорю».

Пошёл в штурмовики — значит, лямку тяни»

Небо непроглядное. Идёт снег. Если с утра, выполняя авиазадачу, Иван мог сказать, что видимость сносно приемлемая, то после обеда он работал будто в облачной перине. Первый опыт боевых вылетов, полученный в Сирии, на Донбассе не особо помогал. В Западной Азии террористы в основном использовали стрелковое оружие и ПЗРК, это позволяло осуществлять энергичные пике, а тут вооружение противника существеннее: комплексы противоракетной обороны, системы радиоэлектронной борьбы, артиллерия, авиация. Всё это заставляло авиаштурмовиков проявлять изобретательность в манёврах, применять сложные фигуры пилотажа. Но от беды никто не застрахован, поэтому Иван садился в кабину СУ-25 с двумя гранатами — сдаваться в плен у русских не принято. Хладнокровия Ивану не занимать, в Донском казачьем краю воспитан.

Иван хмурился всё сильнее, метеоусловия ухудшались. Поддерживая себя в тонусе, он заворчал:

— Пошёл в штурмовики — значит, лямку тяни. Нечего на погоду пенять…

И тут самолёт сотряс ракетный удар. Вылетело стекло слева. Жалящие осколки осыпали лицо, руки, ноги. Нечто острое впились в грудь под сердцем. Оба двигателя горят. Система управления отказала. Прихватив автомат и гранаты, Иван катапультировался.

Он упал на поле около лесополосы. Шею заклинило. С трудом Иван попытался встать. Раздались выстрелы. Он огляделся и мигом прикинул: «Метров двести до посадки. До ВСУшников раза в два больше. Успею!».

Сбросив по пути снаряжение, Иван спешно добрался под защиту заснеженных деревьев. На этой подконтрольной ВСУ территории велись очаговые бои, сплошная линия фронта отсутствовала. Преследователи, опасаясь засады, не рискнули отлавливать лётчика и на полпути отказались от своей затеи. Иван глубоко выдохнул, выпустив облачко пара. Туман гарантировал, что вражеские беспилотники не прилетят, но свои тоже его искать не будут. Температура воздуха ниже нуля. Ночью ударит мороз. Чтобы не околеть, нужно двигаться. Но в какую сторону?

Кровоточащая рана в груди заныла с новой силой. Требовался осмотр, но повреждённая шея не позволяла хоть как-то это сделать. На ощупь Иван налепил широкий пластырь, развернул карту, сверился с компасом и призадумался: «До границы добрая сотня километров. Из провизии фляжка и три карамельных батончика. Что же снег и сосульки помогут сэкономить воду, а есть, пока и не хочется…».

Выход он отложил до темноты. Потом двое суток как в бреду. Ночью по дороге и через поселения, днём леском. Передышки куцие,