— Соловушкой свою потаскушку называть будешь, — сплюнул Стас.

— Разве не ты моя потаскушка, Стасик?

— Ах ты, гнида, — пошёл в нападение Соловьёв, и сразу же огрёб.

Его группа поддержки не дрогнула. Наверное, дал указание не лезть, хочет лично мне врезать. Как романтично, я польщён.

Мой удар пришёлся ему под дых. Стас скрутился от боли, и кажется, крякнул.

— Мне продолжать? Или мы подождём, пока моя потаскушка отдохнёт? — спросил я у публики, те недовольно заголосили:

— Бей! Бей! Бей!

Ну "бей" так "бей". И я включил внутреннего терминатора. Бил Стасика как в последний раз. По ногам, по животу, по рукам, и только голову не трогал. Знаю чем чревато. В конце концов моей целью было не оставить на лице этого придурка ни одной царапины. Иначе будет ходить по школе, и ныть "меня Бекетов избил", мне оно не надо.

Когда Стасик не выдержал и упал на асфальт, его гуманоиды кинулись на моих парней, и завязалась ожесточенная драка. И так бы и продолжалось, пока я не услышал тихий хрип Стаса:

— Это Рузский тебя сдал!

Я опустился на корточки и схватил Соловьёва за волосы, поднял голову так чтобы видеть его наглую рожу.

— Повтори?

— Ты слышал.

Останавливать драку мне не пришлось, послышался шум сирены. Полиция! Откуда они только узнали? Все мигом начали разбегаться кто куда. Но зрелище было эпичное. К сожалению, толпа у Стасика была совсем ему не предана, словно парни хотели просто хоть кому-нибудь начистить лица. Бросили своего лидера. А я не смог бросить своего врага. Жалости к нему во мне ноль! Проблема в том, что этого говнюка задержат, снимут побои и скорее всего он на меня доложит. Этого допустить никак нельзя.

Помог ему подняться, позволил опереться на себя, и мы побежали вместе.

— А ну стоять, — послышались крики полицейских. Интересно их просьба остановиться хоть раз срабатывала?

По дворам, мы добежали на какую-то детскую площадку, там я и скинул балласт прямо на песок.

— Дальше сам, — сказал я, и потёр запястье, на костяшках была видна кровь.

— Какой благородный не бросил меня, ублюдок, — опять сплюнул Стас, но на этот раз кровь.

Отвечать ему я не стал, мне было некогда. Я выполнил его просьбу пришёл на стрелку, да Стасик получил, но кто ему виноват, что он не дерётся?

Удивительно, но на следующий день у меня болело всё тело, не понимаю с чем это связано, меня вроде не били, я был на той стороне, но всё же. В особенности болела рука. Пришлось даже бинтом перевязать.

На уроке математики я спал, хоть вчера и не тусил. Как назло надо было много писать, вначале я старался хоть что-то записывать, потом забросил это неблагодарное дело. Только под конец урока оживился, ведь Даша заговорила об очень даже интересном предложении.

— Ребята я могу взять к себе на репетиторство троих человек, кто желает, подойдите после урока.

Хороший повод для встреч. Такое не упустишь. Как только прозвенел звонок, я единственный остался в классе, чему Даша удивилась. Я сказать честно тоже, неужели даже самые заядлые зазнайки не хотят ходить к ней на дополнительные занятия? Может из-за молодого возраста не доверяют, хотя как по мне преподавала она отлично, я даже понял, как решать некоторые примеры, а для меня — это высший пилотаж.

Дверь закрылась, и мы остались наедине. Давно у нас подобного не происходило. Улыбнувшись во все тридцать два зуба, я уселся за первую парту напротив неё.

— Что нужно делать?

— Конкретно сейчас иди на уроки, — холодно ответила девушка.

— А как же дополнительные занятия, запишите меня?

— Запишу Бекетов!

Мне не хотелось так рано уходить, поэтому я нашёл что сказать:

— Простите меня Дарья Александровна, я вас обманул в прошлый раз, мне дико неловко.

— Хорошо, что тебе неловко потому, что ложь это ужасно, и я просто ненавижу людей, которые только и могут, что лгать, — зачем-то призналась Даша, и сразу же сама поняла это, — в общем, Женя, я прощаю тебя.

— Это было в первый и в последний раз, обещаю, — уже сдержанно улыбнулся я.

— Выполни обещание молча, не бросай слова на ветер, знаешь лучше сказать правду, даже если она и неприятная. Слышал такую пословицу "горькая правда лучше сладкой лжи", — вопросительно смотрела она на меня своими голубыми глазами, а я кивнул, — так вот это моя притча по жизни.

— Никогда не лгала? Не верю, все лгут.

Она хотела мне ответить, как её глаза опустились на мою правую руку. В них читался испуг. Даша встала, подошла ко мне, и совсем легонько тронула мою забинтованную руку.

— Что это?

Я не смог сдержать улыбки. Волнуется что ли?

— Бинт, — покрутил я запястьем и ощутил острую боль. Что за хрень?

Не удержался и издал характерное "ай".

— Тебе больно? В больницу ходил? — закидала вопросами белокурая.

— Не люблю больницы, и мне почти не больно, — немного приврал я, просто не хотел её беспокоить. Запястье ерунда дня два и пройдёт.

— Можно посмотреть?

— Что ты там смотреть собралась? Просто ударился, ничего страшного, — одёрнул руку, а она всё равно крепко вцепилась и начала развязывать.

Ладно, посмотрим, что будет дальше. Девчонки любят заботиться о парнях, когда те болеют, поэтому боли в руке я рад. Даша даже не поправила меня, когда я заговорил с ней на "ты". Да за такое её отношение ко мне, я готов хоть каждый день получать леща от кого бы то ни было.

Когда она закончила с бинтом сразу же увидела сбитые костяшки. Сейчас поймёт, что я подрался и опять начнёт свою учительскую тираду. Но ангелочек молчала, она нежно провела по моей руке своей ладонью, и меня словно током ударило. Это болезнь, какая-то? Что происходит? Девки за что только меня не трогают, а такое со мной впервые. И приятно и болезненно одновременно. Сердце опять взяло быстрый ритм, и мне казалось сейчас дойдёт до того что оно выскочит из груди и побежит дальше по дорожке махая мне в знак прощания. Хотелось встряхнуть головой для ясности ума, но было не очень удобно, что обо мне подумает Даша?! Её мнение и так колеблется: с просто плохого человека до ужасного.

— Ты дрался? — перевела она взгляд с моей руки на лицо.

— Ага.

— С кем?

Набравшись мужества, выдал:

— Ты спрашиваешь меня как Дарья Александровна или как Даша?

Она собиралась возмутиться, но увидев, какой я серьёзный сижу перед ней, передумала.

— Женя, — отпустила мою руку белокурая, — я