выполнять свою работу, даже если все пойдет наперекосяк, потому что люблю свою работу. Мне нравится то, чем я занимаюсь, и не собираюсь отказываться от этого из-за чего-то личного.

Вот почему я стою у лифта и жду, когда появится мой босс.

Мой босс.

Не мой парень.

Не мой жених.

Не тот мужчина, в которого я по уши влюбилась.

Нет, теперь он мой босс и останется им до тех пор, пока не решит это изменить.

Остаток субботнего вечера я проплакала до глубокой ночи, пока наконец не заснула, проснувшись лишь от того, что мне пришло еще около десяти-двадцати сообщений от Рэта с разбитым сердцем. Я выключила телефон и вернулась в постель, пообещав себе, что еще один день, и снова соберу свою жизнь воедино.

Снова.

Несмотря на то, что на мне любимые брюки и блузка, сегодня я не чувствую себя сильной и готовой к борьбе с миром. Мне плохо, как будто меня может стошнить в любую минуту. Мысли крутятся вокруг того, что он может сказать, и боюсь, что при одном его взгляде моя решительность треснет пополам и я снова окажусь беззащитной перед ним.

Но я не собираюсь зацикливаться на произошедшем. Я буду двигаться вперед и делать свою работу как профессионал, потому что таковым я и являюсь.

Лифт звенит, и у меня перехватывает дыхание.

Он здесь.

Я выпрямляюсь, прижимаю блокнот к груди и молюсь, чтобы в его присутствии мне удавалось держать себя в руках, несмотря на эмоции, которые подтачивают мою решимость.

Двери разъезжаются и из лифта выходит взъерошенный Рэт. Его волосы в беспорядке, одежда измята, он выглядит так, будто спал в костюме, а не собирался сегодня утром с присущей ему элегантность.

Он меня не замечает, поэтому я говорю:

— Доброе утро, мистер Уэстин.

Он вскидывает голову, и я впервые вижу его налитые кровью и запавшие глаза. О боже, он выглядит просто ужасно. Неужели я ошиблась в своих догадках в эти выходные?

Нет, он сказал, что его намерения не были чисты. Скорее всего, он просто расстроен, что его поймали.

— Чарли, — говорит он на выдохе. — Ты здесь.

— Конечно, я здесь. В конце концов, это моя работа. — Я протягиваю руку. — Если не возражаете, я сейчас заберу список и позволю Вам заняться утренними делами. Вас ждет овсянка.

— Нахуй список и марш в мой кабинет. Нам нужно поговорить.

Я поднимаю руку.

— Перейдем сразу к делу. Прежде чем все зайдет дальше, Вы должны понять одну вещь. То, что между нами произошло, закончилось, окончательно закончилось, а это значит, что мы возвращаемся к взаимоотношениям босса и помощника. Не будет никаких личных запросов, никаких прикосновений и сексуальных намеков. Я не побрезгую донести на Вас, мистер Уэстин.

— Чарли, — говорит он, поникнув, — ты, блядь, несерьезно.

— О, я сама серьезность. Я здесь для того, чтобы выполнять свою работу и ничего больше. — Шевелю пальцами и говорю: — Список, пожалуйста.

— У меня его нет.

— Что значит, у Вас его нет? У Вас всегда есть список.

— Да, но это было до того, как я влюбился в свою помощницу и в эти выходные мое сердце было разбито.

Я опускаю блокнот, потрясенная тем, что он попытался выставить себя жертвой этого безобразия.

— Твое сердце было разбито? Ты, издеваешься надо мной? — Я указываю на свою грудь. — В эти выходные было разбито мое сердце. Я была единственной, кто пострадал, кого обманули, кто думал, что она намного больше, чем была на самом деле. — Эмоции застревают у меня в горле, и я проклинаю себя за то, что оказалась недостаточно сильной. Шепотом, я говорю: — Ты заставил меня почувствовать себя особенной, значимой, и спустя мгновение я поняла, что все это было ложью.

— Это не было ложью, Чарли, — говорит он, все больше злясь. — Ты для меня особенная. Ты значишь для меня все. Черт возьми, Чарли… — Он обхватывает себя за шею и смотрит в сторону, прежде чем сделать глубокий вдох и встретиться со мной взглядом. — Я, черт возьми, влю…

— Нет, — говорю я, не желая слышать эти слова, не тогда, когда знаю, что они не могут быть искренними, не тогда, когда так растеряна. Не тогда, когда мое сердце вот-вот разорвется на части. — Это была плохая идея, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться. — Прийти сюда, вести себя так, словно все будет хорошо, после субботы. Это была очень плохая идея.

Я оставляю его около лифта и начинаю собирать вещи на своем столе. Я чувствую, что он внимательно следит за мной.

— Что ты делаешь? Ты… увольняешься? — он произносит слово «увольняешься» с таким напряжением, что я боюсь, как бы он на самом деле не расплакался.

— Нет. — Я качаю головой. — Я собираюсь взять несколько дней отпуска, навестить родителей. Уехать от всего. От этого города, от бабушки… от тебя.

— Когда ты вернешься?

— Не знаю. — Я смотрю на него и говорю: — Но когда вернусь, я не буду говорить об этом, о нас. Я не могу. И прошу тебя уважать это решение. Это конец, Рэт. Между нами все кончено, и если ты не можешь с этим смириться, то уволь меня. Освободи меня от контракта и отправь восвояси.

— Никогда, — тихо говорит он, качая головой. — Я никогда не смогу отпустить тебя.

Я закидываю ремешок сумочки на плечо и направляюсь к лифту.

— Тогда уважай мои желания и забудь об этом. Между нами все кончено. Нам больше нечего обсуждать.

Я нажимаю кнопку лифта и захожу в него, когда двери открываются. Нажимаю на кнопку вестибюля и радуюсь, что мне не пришлось долго ждать.

Уставившись в пол, я не двигаюсь, и как раз в тот момент, когда двери уже закрываются, рука Рэта останавливает их. Вздрогнув, я поднимаю голову и вижу его измученным и отчаявшимся.

— Останься, — говорит он. — Останься и давай все исправим. Исправим наши отношения. Не сдавайся. Я знаю, тебе и раньше было больно, но не ставь меня в один ряд с парнем, который бросил тебя у алтаря. Ты же знаешь, что я не такой, как он.

— Не такой, — тихо говорю я. — Оглядываясь назад, я понимаю что ожидала такого поступка от Криса, но не от тебя. Именно это причиняет боль. Не думала, что ты способен на такую… жестокость.

— Блядь, Чарли, это не одно и то же. Даже близко не то же самое, потому что, в отличие от него, я хочу тебя. Ты нужна мне, Чарли. Не уходи, черт возьми. Останься здесь, давай исправим это недоразумение