Командующий стушевался и перевел разговор на другую тему.

* * *

Как мы уже отмечали в нашем повествовании, Хаген Альфредович Хазенштайн, Герой России и кавалер Ордена Мужества, всегда испытывал необычайную нужду в деньгах.

После истории с Вадиком ему пришлось просидеть неделю в той самой клетке, в которой когда-то сидел Наби Набиев, а потом месяц он провел, бегая по горам и луща боевиков, чтобы загладить вину, – и хотя за этот месяц у него прибавилось кровников, денег-то так и не привалило.

Однажды Хаген Хазенштайн получил из ФСБ секретный доклад, согласно которому американский Госдеп профинансировал группу Алавди Дукаева на пять миллионов долларов, а через день Хаген накрыл этого Алавди. Какие там пять миллионов! Хаген постеснялся бы мыть свой «мерс» тем тряпьем, в котором этот Алавди ходил.

Вот, с приближеньем учений, Хаген вернулся с гор в Торби-калу, потому что самое интересное должно было происходить в Торби-кале, и там к нему обратились братья Мусаевы.

Эти люди приехали из Москвы, чтобы купить в Торби-кале сеть супермаркетов. Продавцы земли, которую они покупали, потребовали деньги наличными. Братья Мусаевы обналичили десять миллионов долларов в банке, который назывался «Баракат», и так получилось, что банк опрокинулся, а деньги пропали.

Братья Мусаевы пришли к Хагену жаловаться. С одной стороны, они хотели вернуть деньги, а с другой, боялись потерять жизнь. Ведь хозяином банка был уполномоченный по правам человека Наби Набиев. Братья опасались, что Наби их убьет, только из-за страха, что они будут расследовать это дело. Хаген послушал братьев и посовещался со стариками, и в конце концов он сказал им:

– Не беспокойтесь, я верну ваши деньги. Только половина от них будет моя.

После этого он поймал сына Набиева и забил его отцу стрелку на стадионе. На этот раз Хаген ничего не боялся, потому что он никого не воровал и не грабил, а только приносил обществу пользу.

* * *

На следующий день, к десяти утра, Хаген подъехал на стадион на семи машинах. Так как Наби был человек подлый, и от него всегда можно было ждать каверзы, Хаген за два часа до того послал проверить стадион, но никто ничего подозрительного не увидел. На всякий случай Хаген посадил на чердаке парочку снайперов, но строго-настрого велел им не стрелять в Наби.

– Убить-то я его всегда успею, – сказал Хаген, – а мне надо получить с него.

Вот машины Хагена вылетели на строящееся поле, и когда они подъехали, Хаген увидел, что Наби уже там. Он стоял посереди искусственного газона, и рядом с ним было человек двенадцать родственников. Все они были вооружены, но ни у кого из них не было ничего крупнее «Калашникова».

Бойцы Хагена выкатились из машин и оцепили поле кругом, а трое гранатометчиков взяли на прицел бронированные «мерсы», в которых приехал Наби с родственниками.

Наби выглядел очень смущенным и все время оглядывался по сторонам, словно ожидая кого-то. Когда он увидел, что на поле, кроме них, никого больше нет, он приуныл, стал как-то меньше ростом, и сказал:

– Послушай, Хаген, чего нам делить друг с другом? Ты мусульманин и я мусульманин. Наша вражда только радует неверных, гори они в Аду. Зачем нам ссориться?

– Какой же ты мусульманин, – ответил Хаген, – если ты держишь банк и ссужаешь деньги под проценты? Пророк запретил ростовщичество, а ты еще осмелился назвать банк чистым названием, испачкал хорошее слово!

– Послушай, Хаген, – возразил Наби, – мой банк никогда не ссужал деньги под проценты. Он занимался чисто обналичкой, а нигде в Коране ты не найдешь, чтобы пророк запретил обналичку!

Хаген пожал плечами и сказал:

– Вот на обналичке-то ты и кинул меня. Те десять миллионов, которые ты взял у братьев Мусаевых, – это на самом деле мои деньги, и та трешка, которую ты взял у Фархада, тоже моя. С тебя тринадцать лимонов, и еще семь за моральный ущерб.

– И в чем же моя вина? – удивился Наби.

– Ты взял у Мусаевых деньги, – сказал Хаген, – и объяснил им, что обналичишь их под три процента. Да и кинул их.

– Э, – сказал Наби. – А Мусаевы сами виноваты. Кто ж видал обналичку под три процента? Если считать по исламу, то я не виноват в том, что держал банк, потому что мой банк не занимался кредитованием, а если считать по понятиям, то я не виноват, что Мусаевы остались без денег. Я хотел кинуть, и кинул. Если это твои деньги – спрашивай с них.

Тут Хаген понял, что он, точно, не прав, потому что если бы Наби занимался бизнесом, но прогорел, он был бы виноват и должен был бы вернуть деньги. Но так как он не занимался бизнесом, а изначально и был настроен на кидок, вины на нем, по понятиям, не было.

– Мы тут живем не по понятиям, – сказал Хаген, – а по российским законам, и я, глава Антитеррористического центра, не допущу, чтобы всякие мошенники их попирали.

С этими словами Хаген размахнулся и зарядил Наби прямо в пятак, да так, что тот отлетел на два метра и влетел спиной в контейнер для мусора, который стоял со всем своим содержимым прямо на строящемся поле.

Наби перевалился через контейнер и упал туда ногами вверх. Хаген подскочил к нему, чтобы выволочь его из контейнера и бросить в багажник, но тут вместо Наби из контейнера выскочили два мужика в масках и со снайперками.

Кто-то из людей Хагена в панике нажал на курок; зазвенело, осыпаясь, стекло чьей-то «девятки».

– Не стрелять! – заорал Хаген.

– Не стрелять! – заорал полковник Аргунов, выныривая из-под трибун стадиона.

Он предусмотрительно посадил туда людей еще с полуночи, задолго, прежде чем ленивый Хаген прислал бойцов пробить адресок, и, конечно, Аргунову было очень интересно послушать все, что происходило на поле. Полковник Аргунов, хоть и был фанатом футбола, ни разу еще не получал на стадионе столько впечатлений.

Тут изо всех щелей на поле повалили бойцы с надписями ЦСН ФСБ на спине, и Хаген, когда увидел это, совсем рассвирепел. Он схватил Наби за ногу и выдернул его, как репку, из мусора, а потом он снова сбил его на землю и наподдал так, что Наби полетел по полю, как футбольный мяч.

– Ты покойник! – заорал Хаген.

– Вы слышали, – закричал Наби, бросаясь к полковнику, – он мне угрожает! Арестуйте его!

Хаген снова пнул Наби, а Аргунов посторонился, чтобы не мешать ему.

– Так нечестно! – заорал Наби, – у меня нет этих денег! Все бабло забрал Мао! Эй, помоги мне! Мао сказал, что ты в доле!

Тут вместо того, чтобы помочь Наби, Аргунов поднял его за шкирку, и лицо у него было при этом не очень хорошее.

– Я сам тебе заплачу! – заорал Наби, – двести тысяч!

Аргунов размахнулся и швырнул Наби Хагену.

Хаген пнул банкира, раз и другой, а потом он наклонился над ним и выхватил из голенища нож.

– Тебе уши уже резали? – спросил Хаген, – а? Что тебе еще отрезать?