Вот ещё вопрос: как папа отреагирует на известие о моём романе с Вальтером?

— Не понял про младшего брата, — он нахмурился сильнее.

— У нас роман, — на одном дыхании выпалила я, чтобы не передумать.

Папа аж воздухом от такого известия поперхнулся.

— Ка-какой роман? — заикаясь, спросил он.

— У меня с младшим братом советника. Вальтером, — терпеливо пояснила я. — Обычный такой роман, когда мужчина за понравившейся девушкой ухаживает и на свидания приглашает.

Ага. Ещё вытаскивает со всяких там Мёртвых троп, из домов, в которых витает синяя смерть… но об этом ему, наверное, знать не стоит. Ради сохранности его же нервов. Хотя одной только новости про мои начавшиеся отношения с Шульцем достаточно, чтобы вывести этого колдуна из себя. Вопрос лишь во времени.

Интересно, как быстро папа выйдет из шокового состояния и начнёт ругаться?

— Ты с ума сошла?! С демоном шашни крутить! А если он узнает о тебе?!

Да-а, из состояния глубокого шока до гневно кричащего у него разгон всего несколько секунд. Как мама, которая сама по себе тоже далеко не подарок, с ним таким взрывным столько лет уживается? Причём вполне счастливо.

— И не говори, что ты ему веришь! Нельзя верить демонам. Нельзя, слышишь! Они уже не один раз нападали на тебя в открытую, хочешь повторения?!

Сидела и молчала. Бессмысленно оправдываться, говорить о том, что Валя ещё в самом начале нашего знакомства давал клятву о том, что его род от него не узнает о том, что я Видящая, а он сам не причинит мне вреда. Сейчас в голове у отца одна навязчивая идея: меня убьют особо извращённым способом, а прежде воспользуются и поимеют во всех смыслах. И как девушку, и как Видящую.

Но от долгих криков родителя о моей глупости и беспечности у меня не на шутку разболелась голова.

— Пап, успокойся, а? Ну чего ты кричишь, — я запустила руки в волосы и помассировала голову. — У меня уже от тебя голова болит, а это ты находишься в другом конце страны. Боюсь представить, что было бы, если бы ты был рядом со мной, в одном помещении.

— Я не кричу! — прорычал он, входя в частичную трансформацию.

— Если ты не прекратишь ругаться, я сброшу вызов и больше не буду тебе отвечать, — рыкнула я, тоже выходя из себя.

Ну сколько можно? Надоело!

— Как ты с отцом разговариваешь? — гневно прошипел он, сверкая глазами.

— А ты со мной как разговариваешь? Нравится кричать — будь добр, делай это не в разговоре со мной. Если бы в твоих словах была хоть капля здравого смысла, я, может, ещё и прислушалась бы. А терпеть претензии, не имеющие под собой никаких оснований, я не собираюсь. Надоело, — всё-таки высказалась я.

Папа зло сощурился.

— Вот так значит, да?

Я упрямо сложила руки на груди. Пусть думает что угодно, но грузить мне мозг просто так, развлечения ради не надо.

— И почему же ты так безоговорочно веришь своему демону, раз забила на безопасность и не хочешь слушать явно более опытного человека, чем ты сама?

— Потому что у меня есть для этого основания, логично, правда? — желчно ответила я. — Вальтер мне уже давно дал магическую клятву о непричинении вреда и о неразглашении информации обо мне роду. Но ты, разумеется, вместо того, чтобы сначала меня расспросить о каких-никаких подробностях моего общения с этим мужчиной, тут же начал кричать. Хорошо хоть не махнул сюда порталом с намерением подраться с Шульцем, как сделал это с Гордеем, после того, как узнал номер лаборатории, где я работаю.

— Понабралась у моего братца манер!..

Вздохнув, прервала связь.

Я же предупреждала? Предупреждала. То, что отец не поверил в серьёзность моих слов — исключительно его проблемы.

Нет, ну я тоже на эмоциях была. Но сколько можно, в конце-то концов! Мне просто надоело терпеть его крики по поводу и без, я тоже эмоциональная, тоже вспылила. Горенко я или кто? И на эмоции эти я тоже право имею.

Может, потом, когда оба успокоимся, поговорим по-нормальному, помиримся, но сейчас я не готова разговаривать.

Отложила кристалл и выбралась из комнаты. Дяди дома не было. Неужели помчался разбираться с ухажёром Клариссы? Так быстро?

Хотя… чего время зря тянуть? Чем больше откладываешь, тем сложнее потом будет этого гадёныша поймать и прижать, найти подтверждение его преступлениям и… что там у нас за создание и распространение наркотиков положено? Рудники пожизненные, кажется? Не помню, врать не буду. В любом случае, парой-тройкой десятков лет за решёткой он не отделается, это было бы слишком легко.

После того короткого видения, которое случилось у меня во время разговора с Гордеем, я точно знала, по какому адресу этот нечистоплотный преподаватель, позорящий академию ведичества, «работает» и под каким прозвищем осуществляет свою деятельность. Именно это я и сообщила дяде. И он поспешил этой информацией воспользоваться, так что дома была я и, скорее всего, Кларисса.

Да, она уже была тут. Сидела на кухне.

— О, ты всё-таки осталась жива? — деланно удивилась она. — Ненадолго, не бойся!

— Клэр, отстань, — я упала на стул и вытянула ноги. — У меня и так голова после попытки разговора с отцом болит, так тут ещё и ты.

— Так выпей обезболивающее какое-нибудь, в чём проблема?

Я в очередной раз закатила глаза.

— Слушай, я не спец по зельям, этим у нас только Гордей страдает, да Рита по его стопам пошла. Я — артефактор. И не знаю, какие последствия могут вылезти, если намешать всё то, что я вынуждена принимать из-за отравления, и обезболивающее. Ты знаешь? Ну вот и не начинай!

— Чую, общение с родителем не заладилось, — понимающе усмехнулась сестра и поднялась заваривать чай. — Ты какая-то нервная. Ладно, так уж и быть, бить тебя не буду. Но я перепугалась, когда папа связался со мной и сообщил, что дома синяя смерть. Я сначала надеялась, что ты где-нибудь застряла, но…

Кларисса протянула мне чашку с ежевичным чаем и поставила на стол тарелку с тортом.

— Но я не застряла, а очень удачно оказалась дома, — продолжила я, принимая чашку. — По какому поводу торт?

— Твой внеплановый день Рождения отмечаем, — фыркнула она. — Но если серьёзно, мне просто грустно как-то стало, вот я и зашла в кондитерскую по дороге из академии. Я не сдала общую ведическую этику и теперь мне грозит пересдача в зимнем триместре.

Она разрезала торт и положила по куску на два блюдечка. Один мне, другой ей.

— Этика — худший предмет за все годы обучения, — улыбнулась я.

Сколько нервов потратила, пока сдавала его… Какое счастье, что это закончилось.

— Она все семь лет идёт! — воскликнула Кларисса, но на моё болезненное шипение тут же сбавила громкость: — Прости, я забылась.