Невыносимым было бы не попытаться вовсе. Она ждала на перепутье между тоской и ужасом.

Было слишком темно, чтобы увидеть, как кровь источает дым. Вместо этого она учуяла его, как жар от накалившегося железа. Урчание реки кануло в некую кромешную тишину. Что-то наподобие чада или тумана, казалось, поднимается из воды. Или не из воды. Сквозь нее, как будто мир утратил вещественность и эта темная мгла была в нем единственным настоящим. Она услышала, как собственное дыхание запнулось и осеклось. И как бы со стороны поняла, что охвачена паникой. Повсюду вокруг нее росли, насыщались, крепли тени. Кожа покрылась мурашками, словно от поползновения насекомых. Мертвые обратили на нее свой взор, и был он холоден, тяжел и исполнен неприязни.

Она попыталась заговорить, но сумела лишь тонко захныкать. Пробуя снова, скручивала кулаки, пока не заломило раздувшиеся пальцы. Она чересчур далеко зашла, уже нельзя останавливаться. Никак, пока не убедится сама.

– Дарро? – произнесла она вьющейся вокруг темноте. – Дарро, ты здесь?

Долгий миг с виду ничего не менялось. Но потом тьма медленно собралась, уплотнилась в цельные очертания. В человеческое тело, темное посреди темноты.

– Это ты? – прошептала она. Поначалу фигура не двигалась, но затем медленно подняла руку, точно в приветствии. Алис встала.

– Я хотела повидаться с тобой. Хотела узнать, все ли у тебя хорошо. У тебя все хорошо?

Фигура не дала ей ответа. Она старалась разглядеть ее лицо, увидеть в нем лицо Дарро. Пустота была непреодолимой.

– Я по тебе скучаю, – сказала она. – Я делала все, чтобы ты оставался здесь, с нами, но… Я тоскую. И очень тебя люблю. Наверно, я могла бы тебя вернуть, такой способ есть, но тогда здесь перестану быть я, а это уже совсем край. Я уже пробовала похожее. Слишком неподъемна цена, и мне от этого горько. Я бы спасла тебя, если б могла, но только не так.

Она помедлила, выжидая. Выжидала и тьма.

– У меня не вышло проститься с тобой. – По щекам бежали слезы – крупные, теплые, быстрые, но голос не дрожал. – Я должна была сказать, как сильно мне тебя не хватает. А еще – прощай.

Фигура не двигалась. Бесформенная тень, что была ее головой и телом, оставалась такой же однообразной, лишенной всяческих черт, но у Алис создалось впечатление, что теперь она смотрит в спину. Что полый образ отвернулся. Быть может, это всё, что он мог.

Она выждала еще немного, смакуя мгновение, и ненавидя его, и тяготясь неизбежным, как проглоченным камнем. Выставив ногу, она наступила на посмертный знак и, крутнув лодыжкой, стерла его начертание. Мгновенно фигуры не стало, а с нею и призрачной мглы, и свежующего взора мертвых.

Почувствовав стеснение в груди и горле, Алис склонила голову. И попыталась с любовью принять свою скорбь, потому что, кроме нее, от брата ничего не осталось. А еще, как понимала сейчас, потому что даже это поблекнет.

Сквозь темноту на том берегу прогрохотала карета, сверкая факелами на крыше. Как прежде, шелестела река.

Кругом во сне ворочался и бормотал огромный город, чудовищный зверь о десяти тысячах глаз. Она силком заставила ладони разжаться, потянула пальцы, поразминала суставы, пока не прошло онемение. Взялась за лезвие клинка, отвела локоть назад, как метатель ножей на ярмарке, и прицелилась куда-то промеж горизонта и вершины небес. Подкрепила бросок разворотом, и две бездыханные секунды спустя в урчанье воды расслышала всплеск – если только не померещилось. Какое-то время она еще посидела одна в темноте, ощущая пусть пока не покой, но что-то приблизительно схожее.

47

– У нас с тобой наметилась проблемка, – сказал лодочник, поднимая фонарь, чтобы свет упал ей в глаза.

Жмурясь, Сэммиш уставилась на него. У нее ломило все тело, а сон так напитался усталостью, что тяжело было отделить этого дородного здоровяка от ночного видения. Она села, через силу вгоняя себя в сознание.

Сейчас они были в пяти днях к югу от Китамара. Саффа договорилась о провозе на плоскодонке, сплавлявшейся от северного города до речных деревень, за погрузку-разгрузку на пристанях вдоль пути. Пища на лодке, по сути, представляла собой голодание с запахом рыбы; койки для сна стояли друг на дружке так низко, что Сэммиш отважно презрела комаров и мух на открытой палубе, а работа сошла бы за наказание и для мужика вдвое больше ее.

К закату они достигли второй на маршруте деревни и пришвартовались у старого, полузатопленного причала. Распорядок был таков: Сэммиш и другой нанявшийся – ханч с ухоженной бородой, что стремительно превращалась в истрепанную, – сносят груз прежде, чем лягут спать. А Саффа и лодочник в предутренней мгле загружают товар с берега, чтобы уйти с первым светом.

Свет пока еще не блеснул, но птицы предвещали его громкой песней.

– В чем сложности? – справилась наконец Сэммиш.

– Подружка лодырничает, вот в чем, – сказал лодочник. – Нам надо отчалить до прихода следующей лодки, а как в таком темпе?

Сэммиш выругалась про себя и рывком встала на ноги. Лодочник потопал обратно на берег. Пока Сэммиш спускалась за ним на пристань, река внизу шуршала, пофыркивала. Темнота благоухала летней зеленью. Навстречу брела Саффа с мешком на плечах, потупленно глядя перед собой.

Лодочник прошел мимо, словно ее и не было, направляясь к тачке у темной громады деревенского амбара. Сэммиш поравнялась с женщиной с Медного Берега.

– Все хорошо? – спросила Сэммиш. – Большой начальник заявил, что ты сачкуешь.

– Я в норме. Прости. Все от того, что часто задумываюсь.

Сэммиш приняла у нее мешок и взвалила на собственные плечи. Развьюченная, Саффа зашагала резвее.

– Что тебя гнетет?

– Скоро именины сына, – проговорила Саффа. – И я слышу его в воде. Тиму все еще во многом со мной. Или его утрата. Прости. Сейчас соберусь, поработаю.

Сэммиш скинула мешок в ряд к дюжине подобных. Зимние остатки ячменя, обещанные ниже по течению – селению, где погиб урожай. Спина у Сэммиш просто отваливалась.

– Так оно часто бывает. В гуще событий ты избегала мыслей о нем, откладывала на потом. Теперь, в безопасности, их время пришло.

– От меня мало толку.

– Ничуть не мало, – успокоила Сэммиш. – Только сейчас твой толк направлен на Тиму. Иди отдохни. Я доделаю.

– Прости, – опять повторила Саффа, но хотя бы отправилась к койкам, не пытаясь дальше работать. Сэммиш потянулась, сплюнула в реку и поспешила на пристань. Лодочник вывылил из тележки остальные мешки и удалился во тьму за новым грузом. Сэммиш выбрала один, равновесно пристроила на плече, а потом подкинула под бок второй