больше никогда не смеялся… Причину пожара так и не выяснили. Их, троих выживших, переправили на материк, в школу. К счастью, школа была на побережье. Братец несколько раз пытался бежать оттуда обратно на Острова. Его ловили, возвращали назад, ругали, распекали, наказывали, а он всё равно убегал… От Марта требовали «повлиять», но Март не вмешивался. Внутри у него тогда образовалась пустота. Как будто вырвали из неё что-то. Именно тогда он понял, что свои чувства и мысли нужно скрывать от других. Нельзя показывать то, что у тебя внутри. Именно тогда и началось его превращение в Железного Марта.

* * *

На этот раз идти пришлось недолго. Пол тоннеля стал повышаться и довольно сильно, а потом впереди и вовсе замаячил просвет. И свет этот был дневным!

Вышли! Да неужели⁈ — хором подумали спецназы, разом прибавляя шаг и не забывая при этом осматриваться по сторонам. Расслабляться по-прежнему не стоило.

Тоннель вывел их на открытую галерею, плавно переходящую в виадук над ущельем. А дальше путь снова исчезал в тоннеле. Вид с виадука открывался просто потрясающий, только Анке с Джинном было не до природных красот. Чувство у обоих было, как будто их надули и жестоко. Радовало пока одно — преследователей видно и слышно не было. Пользоваться передатчиком было опасно — сигнал могли засечь не только свои, но и противник.

Поезд они увидели вскоре после того, как опять оказались в тоннеле. Вернее, сначала был запах гари, горячей окалины, тошный запах горелой плоти и палёного пластика. Развороченные вагоны перегородили весь тоннель, красновато светился в сумраке раскалённый металл. Всё произошло буквально только что и спецназовцы укрылись в какой-то нише в стене тоннеля, настороженно поглядывая вперёд, на место недавнего боя. Но нападавшие, видимо, уже ушли.

— Значит, подземелья зачищают жёстко. — пробормотал Джинн.

— Вопрос — кто? Наши знакомые — рмаркриты, или ещё кто-то? С кем дело придётся иметь случись что?

— У нас бластеры разряжены. — напомнил боевой подруге Джинн.

— Значит, надо найти оружие.

Ребята внимательно осмотрели место боестолкновения, но ничего не нашли. Несколько обгорелых трупов валялись возле разбитого вагона, но оружия при них не было. А дальше началось вообще интересное. Тоннель резко расширился, пути разделялись, раздваивались и растраивались. В дальнем конце виднелось сразу три тоннеля. Сканер наличия живых организмов не показывал, как будто нападавшие или в воздухе растворились, или ушли сквозь стены. Анке такое сильно не нравилось — уж очень манеры нападавших напоминали вогов-трекларетан. Джинн думал так же. Значит, воги, если это действительно они, ищут артефакты. Но не знают, что их нет. Теперь инфракрасные сканеры ребята держали наготове.

* * *

Ему было семнадцать и его только-только призвали на военную службу. Братец к тому времени уже исчез года два тому как. Март старался не вспоминать о нём. Он как-то сразу понял, что военная служба — это его шанс «пробиться». Он изо всех сил стремился показать себя хорошим солдатом. Часть, где начиналась его служба, размещалась в отдалённом горном районе, довольно далеко от населённых мест. Там, в горах, находилась станция слежения за космосом, а главное — одна из немногих уцелевших преобразовательных энергетических станций, оставшихся от прежней цивилизации. Станции эти берегли особенно. От тех времён у него остались почему-то воспоминания о холодных ночах в горах, когда приходилось стоять в карауле и ещё одни, которые он тоже старательно хоронил в самых глухих уголках памяти… Её звали Чага. Эларка из горной резервации. Его послали за чем-то в ближайший городок, до которого была почти сотня километров по прямой. На обратном пути флаер забарахлил и пришлось срочно садиться. Поломка оказалась пустяковой, но провозился Март почти до вечера. Наконец, усталый и перепачканный, он с облегчением захлопнул крышку двигательного отсека и оглянулся. В паре метров от него стояла девушка-эларка. Вылинявшая косынка покрывала роскошные рыжеватые волосы, ленивой волной ниспадавшие почти до бёдер, аккуратные острые ушки, узкое треугольное личико с огромными миндалевидными глазами. Одета она была в старенькие затёртые на коленях брючки, свободную рубаху навыпуск и жилетку. На ногах невысокие сапожки. Взглянув на него, девушка хихикнула.

— Не вижу повода для смеха. — сердито буркнул он.

— Подожди, у тебя всё лицо перемазано.

Девушка достала из кармана платок и принялась стирать с его лица грязь и смазку.

Они стали встречаться. Связь с эларами, отказавшимися строить «новое общество», навязанное переселенцами с земли, не поощрялась, но, так, или иначе, две расы потихоньку смешивались. Он и сам был полукровкой, хоть и пытался это скрыть.

Март застонал. Отогнать воспоминания не получалось. Слишком долго он загонял их в уголки и закоулки памяти и вот теперь они вырвались на свободу…

* * *

Маркирец был без сознания. Положительно — подземелья продолжали приносить сюрпризы!

Вот только этих тут не хватало! Для полного счастья. — подумали опять хором Анка с Джинном.

Маркирцев в галактике не любили, так же, как и вегов. Они так же, как и веги, искали, где бы поживиться, тащили всё, что плохо лежит и не брезговали самыми грязными делишками. Нападали всегда скопом на тех, кто послабее, а ещё они были союзниками Счастья Человечества и входили в Полярный Блок.

Судя по узорам на лице, ранг у маркирца был невысокий. Первым делом у него изъяли оружие: станер и почти полностью заряженный бластер. Жизнь, определённо, налаживалась. В заплечнике обнаружилось ещё несколько гранат и ещё какой-то агрегат, непонятного назначения, больше напоминающий плоскую коробочку с двумя рядами кнопок и экраном. Анка вспомнила, что так некогда выглядели первые средства мобильной связи. Пощупав пульс на шее лежавшего, Анка убедилась, что тот жив. Энергично потерев бесчувственному инопланетнику уши и похлопав его по щекам, Анка привела его в чувство. Тот застонал и открыл свои огромные, без белков, угольно-чёрные глаза. Увидев землян дёрнулся было, но понял, что дела у него швах и жалобно залепетал что-то на своём языке.

— Ты кто такой? — спросил его Джинн на орхолльском. Орхолльский был самым распространённым диалектом основного языка маркирцев. Но именно его-то, как раз, пленный и не понимал. Повторённый на общегалактическом вопрос тоже не дал результатов. Говорил маркирец на каком-то языке, землянам незнакомом. Вернее — жалобно ныл и канючил. Храбрыми и наглыми маркирцы были только с теми, кто не мог им оказать сопротивление, а нарвавшись на отпор, тут же начинали ныть, как уличная шпана, получившая по заслугам.

— Твою же мать! — выругалась