– Нет. Тогда что мы здесь делаем?!

– Ну, вы и психи, – произнес Ахмет с презрением. Похоже, он уже оклемался. – На фиг я с вами вообще связался. Кретины. Бля… За что?!

– Убер! Зачем?! – закричала Герда.

– Да че-то как-то вырвалось.

Убер потер кулак. Ахмет поднялся, со злостью оттолкнул руку Герды. Пошел вперед. Под сапогами у него хлюпало. Герда никак не могла избавиться от ощущения, что бывший царь идет по щиколотку в крови.

– Так, с критикой покончено, – Убер оглядел компанию. – Ясно. Как всегда, за самую идиотскую идею никто не хочет нести ответственность. Тогда этим «кто-то» буду я! А теперь быстро ноги в руки и – на выход! Все, кто любит меня, – за мной! Пошли! Пошли! И ты, критик, тоже пошел!

Герда чуть отстала, заговорила яростным шепотом:

– Убер, я тебя прошу. Перестань бить людей! Обещаешь?

– Ты что, серьезно решила избавить меня от всех вредных привычек?

Герда сверкнула глазами.

– Обещай!

– Ну, если надо… – скинхед замялся, потом вдруг вскинул взгляд. Ярко-голубые глаза смотрели на Герду сквозь поцарапанное стекло. – Замри! Стой!! Не дыши!!

Пауза. Тишина. Герда слышала, словно шипение текущей воды за спиной.

Убер мягко вытянулся, став еще выше ростом. Надвинулся на девушку. Затем взял Герду за одну из лямок рюкзака.

– На счет два. Готова? Считай.

– Раз… Аааа!

Дальше она не успела. Убер выдернул ее на себя, упал на спину, перекинул девушку в сторону. Герда покатилась по красноватой жиже. Капли. На стеклах противогаза – багровые потеки. Словно малиновое варенье – как когда-то до Катастрофы. Герда ушибла локоть и ударилась коленом о каменный выступ.

Ох!

Она поднялась на четвереньки. И увидела, как кроваво-красный желейный выброс завис в воздухе. Словно всплеск крови. Затем выброс плавно втянулся обратно в стену, в тонкую пленку, покрывающую стены храма. И – тишина.

– Что это было?! – Герда почувствовала, как озноб пробежал по затылку и спине.

– Твоя смерть, – сказал Убер серьезно. – Я не шучу. Давайте-ка отсюда сматываться. Комар!

– Да… я… – владимирец аккуратно поднял голову. На виски давила чудовищная тяжесть. Дышать тяжело, воздуха не хватает.

– Ты все еще слышишь голоса?

– Ну… – Комар замялся.

«Убей, Комар. Убей их… сделай это для нас…»

Он действительно слышал. Комар усилием воли улыбнулся. Голоса – как тогда, в логове Леди, среди живых «консервов». Неужели он сходит с ума?

– Отвечай честно, – потребовал Убер.

– Нет.

– Врет, конечно, – скинхед кивнул. – Ну, да ладно. Давай, выводи нас отсюда.

– Я… – Комар замялся. Потом сообразил. – Почему я?!

– Потому, – сказал Убер серьезно. – Ты что-то чуешь, а мы – нет. Я это еще в цирке заметил.

– То есть… – владимирец помедлил. – Я не схожу с ума?

– Ну, мне-то откуда знать? Может, и сходишь. Голоса эти твои…

– Убер, блин! – Комар вскипел. – Не до шуток!

– Но пока – даже если ты чокнулся, ты чокнулся в правильном направлении. Выводи нас, брат. Я в тебя верю.

– Я… я попробую.

– Отлично! Все сюда! – приказал Убер. – Ахмет, блядь, тебе особое приглашение нужно?!

Компаньоны выстроились за владимирцем. За Комаром – Герда, за Гердой Таджик, потом Ахмет, замыкающим – Убер.

Комар внезапно растерялся. Выводи? А как? Куда?! А что, если он ошибется?! Сомнения охватили его, вытеснив даже надвигающийся из темноты призрак Леди.

(мертвая корова)

(пам-пам)

– Комар, – скинхед поднял руку и водил у себя перед глазами, словно у него проблемы со зрением. Храм-на-Крови действовал на людей избирательно, на каждого по-своему.

– Да?

– Поторопись. А то у меня, похоже, глюки начинаются. Слушай, Комар. Ты, похоже, лишился рук… зато отрастил себе роскошные буфера.

Комар отшатнулся. Убер хмыкнул. Поморгал.

– Шучу я. Но если будем медлить, я за себя не отвечаю.

Полумрак собора – красный с золотом, неестественный – действовал на него, как наркотик. «Что они тут, склад марихуаны сожгли? – подумал Убер в сердцах. – Напаникадилились в честь Конца Света?»

Он шагал, не чувствуя ног и тела.

Сознание мутилось. Тяжелый тусклый блеск золота. Кровавые тени перед глазами. Убер замотал головой, земля вокруг норовила уплыть и свалиться сверху. Со всего размаху. Тяжелая такая Земля, охрененный шарик. Да что ж такое… Убер разлепил веки. Ветер просто с ног валит… Снова сомкнул.

Васильевский остров, ночь, падает снег. Остров весь белый, с синеющими на снегу тенями. Остров полон загадок и тайн.

– Почему ты мне не отвечаешь, брат? – Убер увидел Манделу. Тот стоял перед алтарем, опустив руки.

Что, теперь и наяву, что ли?! Точно глюки. В следующее мгновение Убер увидел, как от стены отделилась прозрачная масса, вытянулась по направлению к нему… Кроваво-красные отблески икон, золотой утвари, мозаики…

– Юра, слушай, брат… не до тебя. Меня сейчас сожрут.

– Вечно ты найдешь какую-нибудь отмазку, чтобы со мной не разговаривать, Убер. Ладно, увидимся в следующий раз. И хватит сачковать!

– Убер! Ты чего остановился? – Герда толкнула его в спину. Он поднял голову.

– Просто я ничего не вижу.

* * *

Храм пустил в дело тяжелую артиллерию. Вскоре ослепли все, кроме Комара. Причем Герда и Таджик – что-то смутно видели на расстоянии вытянутой руки, Ахмет различал свет и тень, и только Убер полностью погрузился во тьму, без проблесков.

– Золото, кровь и слепая вера, – прокомментировал скинхед. – Все, что нужно людям. Добро пожаловать в христианство! Комар, давай.

Владимирец кивнул. Задача усложнилась, но, в принципе, осталась прежней. Зато вопрос с дисциплиной снялся автоматически.

Они пошли – медленно и осторожно, положив одну руку на плечо соседа. Караван слепых, ведомых безумцем. Шлеп, плюх, плюх. Кто-то начал клевать носом.

«Они так опять заснут, – подумал Комар. – Черт».

– Слушай, Убер. Ты слышишь меня?!

Скинхед слепо зашарил перед собой свободной рукой. Поднял голову.

– Да?

– Все хотел спросить… А что там было, тогда, в цирке? Почему Асисяй нас отпустил?

Убер неожиданно засмеялся. Страшно – в кровавом сумраке слепой человек смеется. Какое-то безумие, подумал Комар. Хотя очень в духе Убера. Герда покосилась в сторону скинхеда, но ничего не сказала.