руками. Ни она, ни тётя больше не стали распытывать, видя, в каком я состоянии. Они уложили рыдающую меня в постель, накрыв одеялом. Тётя Оля ушла на кухню и позвонила матери Стаса, ведь от моих всхлипываний она практически ничего не поняла, а распытывать было бессмысленно, да и крайне опасно на столь раннем сроке беременности.

— Тс-с, милая моя… Не плачь… — Карина укутала меня в одеяло и села на край кровати, ласково глядя мои волосы, — Всё будет хорошо… Ты ведь носишь его ребенка… Стас выздоровеет, и вы поженитесь, ты родишь ему ребенка…

Я перевернулась на спину, глядя на подругу заплаканными глазами.

— А как у вас с Давидом? Ты рассказала ему о беременности? — всхлипнув, я вытерла глаза ладонями.

— Да, — кивнула Карина, — Он очень обрадовался, и мы скоро поженимся.

— Я рада за вас, — прикрыв глаза, я слабо улыбнулась, понимая, что у меня может не быть подобного исхода, и что я вряд ли буду так же счастлива, как Карина сейчас. Я уже не могла остановить тот поток слёз, который застилал мои глаза.

— Лис… Прошу тебя, не плачь… — подруга положила руку на мою красную щёку, — От этого только хуже становится. Уверена, твой Стас не хотел бы видеть свою беременную возлюбленную плачущей.

Я перевела свой взгляд на стену, где по-прежнему висело фото Стаса, которое я когда-то забросала дротиками. От фотографии веяло очень теплыми воспоминаниями, когда я возненавидела Стаса, даже не узнав всей правды. Я невольно улыбнулась, слегка прикрывая глаза.

— Ты права. Он бы не хотел… — согласилась я с подругой, медленно кивая.

— Ну вот. Лучше полежи, отдохни, — поглаживая мою щёку большим пальцем, улыбнулась Карина, — Посмотрим, что будет завтра.

Как только Карина ушла, я закрыла глаза и сама не заметила, как от утомленности погрузилась в сон.

Я шла по длинному коридору, который, казалось, никогда не закончится. Где-то вдалеке я услышала детский плачь и ускорила шаг. Около маленького свёртка я заметила силуэт мужчины, который мне очень напомнил Стаса. Такие же широкие плечи, высоко задранный подбородок и густые волосы, которые были, как всегда, хорошо уложены.

Как только я приблизилась к мужчине, детский плачь прекратился, и я наклонилась к свёртку, где ожидала увидеть младенца, вопли которого слышала совсем недавно. Я взяла в руки белый свёрток, но не обнаружила в нём ничего и никого.

«Где же ребенок?»— спросила я, обращаясь к мужчине. Тот лишь пожал плечами, забирая из моих рук пустой свёрток. Когда он бросил его за свою спину, я ошарашенно захлопала глазами, — «Стас, что ты делаешь?»

Мужчина приложил свой палец к моим губам, принуждая замолчать.

«Не называй моего имени…»— попросил он, притягивая меня к себе за подбородок.

Я хотела ещё что-то сказать, но из-за спины Стаса показалась блондинка, лица которой я не смогла разглядеть. Обняв мужчину за плечи, она принялась целовать его шею, заставив меня выпучить глаза от шока. Открыв рот, я не смогла произнести ни слова, только охнуть. Стас не отталкивал блондинку, а, наоборот, отвечал на её ласку, ставив девушку рядом со мной. Его губы жадно посасывали её губы, а руки раздевали. С квадратными глазами я наблюдала за всем этим, но когда Стас свободной рукой стал тянуть меня к себе, я резко отпихнула его, убегая назад.

Я вскочила с постели в холодном поту. Остатки сна всё ещё вертелись в моей голове, не покидая. Несколько секунд я сидела неподвижно, но потом всё-таки решила не придавать значения обычному сну, к тому же мне сейчас были противопоказаны какие-либо волнения, которых и так было немало.

«Я ведь даже лиц толком не разглядела. Простой бессмысленный сон»— думала я, отмахиваясь от назойливых мыслей.

Я встала с кровати и подошла к зеркалу, разглядывая свой сонный внешний вид. Растрёпанные волосы и полуоткрытые глаза, которые были красными от слёз. Я немного приподняла свою футболку, оголяя живот. Хоть его ещё не было видно, но внутри меня бушевало очень необычное чувство. Тот факт, что у меня скоро будет ребенок, заставлял не сдаваться и идти вперёд хотя бы ради будущего сына или дочери.

Незаметно для себя я слабо улыбнулась, гладя свой пока ещё плоский живот. В комнату, предварительно постучав, зашла тётя Оля. Заметив меня за очень интересным занятием, она заулыбалась.

— Как ты думаешь, это будет мальчик или девочка? — подходя ко мне, спросила она.

— Не знаю, — пожала плечами я, оборачиваясь, — Главное, чтобы ребенок был здоров, и Стас его увидел.

Мы с тётей синхронно выдохнули.

— Я вчера разговаривала по телефону с матерью Стаса, — начала тётя, — Она очень подавлена. Один сын сидит в тюрьме, а другой на грани смерти. Да ещё и муж под арестом. Она может потерять всех и сразу.

Я опустила глаза, понимая, в каком сейчас состоянии Марина Дмитриевна и как ей плохо. Тётя подошла ко мне, крепко обняв.

— Она сейчас должна будет поехать в больницу. Езжай вместе с ней, — посоветовала тётя. Я кивнула, изо всех сил сдерживала слёзы, которые уже вот-вот польются из моих глаз.

Собрав всю волю в кулак, я поехала в больницу, где действительно уже была Марина Дмитриевна. Она с самого утра сидела около палаты, где лежал Стас.

— Доброе утро, — негромко произнесла я, садясь рядом с ней. Окинув меня утомленным взглядом, Марина Дмитриевна кивнула, — Вы давно здесь?

— С восьми, — ответила Марина Дмитриевна, поворачивая голову в мою сторону, — Ничего не изменилось, — тяжело вздохнула она, как бы предвидя мой следующий вопрос, — Я записала тебя к своему гинекологу. Очень хороший врач. Он осмотрит тебя и скажет, всё ли в порядке с ребёнком.

— Хорошо, — согласилась я, опуская глаза на свой живот.

Из палаты, где лежал Стас, вышла медсестра, и я резко вскочила со стула.

— Можно его увидеть? — я с мольбой посмотрела на неё.

— Девушка, а вы кем являетесь больному? — оглядывая меня, спросила медсестра.

— Жена! — не задумываясь, ответила я, — Я его жена!

— Можно ваш паспорт? — выставляя перед собой ладонь, попросила девушка в халате.

— Да, конечно, — достав из сумки свой паспорт, я протянула его девушке. Полистав страницы, она удивлённо посмотрела на меня.

— Но у вас нет печати о браке…

— Я гражданская жена, — быстро поправила я, и медсестра покачала головой, отдавая мне паспорт обратно.

— Нельзя. Дозволено лишь прямым родственникам. Вот, например, мать, — кивая в сторону Марины Дмитриевны, сказала девушка и развернулась, чтобы уйти.

Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я быстро шмыгнула к двери в палату.

— Девушка! Туда нельзя! — мне в спину закричала медсестра, но я уже стояла в дверном