Я подхватываю своего друга на руки и прижимаю его к груди.

– Нет, Подаксис. Пожалуйста, не чувствуй себя виноватым. Ночь, когда я убила Лютера, не имеет к тебе никакого отношения. Может ты и мой лучший друг, но ты не несешь за меня ответственность.

– Мне нравится нести ответственность за тебя, – усмехается Подаксис. – Если не я, то кто еще?

– Ты был для меня другом, о котором только можно мечтать. – Я обнимаю его еще крепче, прежде чем опустить обратно на землю. – Но пришло время отпустить меня. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты испытал любовь.

– Я не знаю, смогу ли я…

– Можешь, – прерываю я твердым голосом. – Ты можешь и сделаешь это. Ничто и никогда не помешает нам быть друзьями. Ты всегда останешься мне братом.

Снова поежившись, он щелкает когтями.

– Почему мне кажется, что ты прощаешься?

Я тщательно подбираю слова.

– Так и есть, Подаксис. Ты не пойдешь со мной.

– Даже если так, мы все равно увидимся снова. Меня не волнует то, что, возможно, тебе всегда суждено было стать убийцей. Меня не волнует… – Он замолкает, а когда смотрит на меня, его крошечные глазки становятся шире. Грибы на его панцире бледнеют еще сильнее. – Ты не собираешься заключать с ней сделку, верно?

Я поджимаю губы и отворачиваюсь от него. Мой взгляд перемещается на восток, где начинает разливаться бледный солнечный свет.

– Ты не можешь просто взять и умереть! – восклицает Подаксис срывающимся голосом.

Мое сердце болит от страданий, что слышатся в его словах.

– Я больше не позволю Нимуэ манипулировать мной. Если она готова позволить нарушенной сделке и проклятию, которое наложила на собственную дочь, убить меня, так тому и быть. Я скорее умру, чем буду жить под ее контролем.

Подаксис обходит меня, пока не останавливается прямо перед моим лицом, двигаясь из стороны в сторону, вынуждая посмотреть на него.

– Дориан не хотел бы этого.

– Он также не хотел бы, чтобы я стала безмозглой наемницей, как Зара.

– Он предпочел бы, чтобы ты жила, как убийца, чем умерла от проклятия.

– Не имеет значения, чего хочет Дориан или чего хочешь ты. Это мой выбор. Моя жизнь. Моя смерть. Я уже смирилась со своей судьбой. У меня была хорошая жизнь. Я нашла друзей, испытала любовь. Я не позволю Нимуэ отнять все это у меня, стереть мои воспоминания, сокрушить мой дух.

Подаксис постукивает клешнями, но в конце концов оставляет возражения при себе.

– Когда Дориан проснется, скажи ему, что я вернулась в море. Что мое сердце навсегда останется с ним.

– Мэйзи…

С твердым выражением лица я смотрю на своего друга сверху вниз.

– Передай ему это. И пообещай, что позволишь себе влюбиться. Что не дашь моей смерти разбить твое сердце. Что никогда больше не будешь бояться показать свое истинное «я». Отдашься любви с самозабвением. Будешь любить каждой клеточкой своего существа. Сделай это для меня. И для себя тоже.

– Но как же ты, Мэйзи? Моя любовь к тебе, может, и отличается от той, что я чувствую к Наде, но она такая же настоящая.

Слезы наворачиваются на мои глаза. Мне становится труднее говорить.

– Ты будешь продолжать любить меня. Пока ты это делаешь, я не умру.

– Но это неправда.

Мои губы изгибаются в улыбке.

– Это правда настолько, насколько возможно.

Подаксис шмыгает носом, и мое сердце сжимается в груди. Когда я собираюсь поднять его, чтобы еще раз обнять, мое внимание привлекает колеблющееся движение вдалеке – безошибочный взмах хвоста морского змея. Нимуэ. Она не подплывает ближе. Морская ведьма ждет меня в более глубоких водах, ее хвост рисует извилистые узоры на поверхности. Горизонт становится чуть светлее. Скоро рассвет сменится восходом солнца, и проклятие сожжет мою одежду, оставив меня абсолютно голой. Шелки, у которой в светлое время суток нет ни тюленьей шкуры, ни одежды. Я никогда не видела того, что происходит дальше, но мне известно, чем все закончится. Я умру. Мне не избежать смерти, даже если нырну на дно моря. Вместо этого я обращусь в морскую пену.

Стану ничем.

Эта ужасающая мысль вызывает панику и всего лишь на мгновение искушает меня принять любую сделку, способную все изменить.

В этот момент я думаю о Дориане. О том, скольких таких, как он, Нимуэ может заставить меня убить. Я вздергиваю подбородок и, прищурив глаза, наблюдаю, как приближается покрытый рябью силуэт.

– Иди, Подаксис, – говорю я тоном, не принимающим возражений. – Поторопись! Я не хочу, чтобы она видела тебя. Присмотри за Дорианом. Позаботься, чтобы он не проснулся и не увидел ничего из этого.

Мой друг колеблется, выражение его лица меняется с бунтарского на испуганное. Затем, он наконец убегает. Мое сердце разрывается от осознания того, что это был последний раз, когда я его видела.

Горизонт светлеет еще больше, небо на востоке уже не черное, а темно-синее, окрашенное красновато-коричневым и золотым. Нежные волны набегают на берег, обвивая мои босые ноги. Сделав глубокий вдох, я вхожу в море.

Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением моря, камней, которые, по мере того как я погружаюсь, сменяются песком под моими пальцами. Когда вода доходит мне до шеи, я останавливаюсь и ныряю. В ушах нарастает давление, но я пытаюсь вспомнить, каково было находиться под водой в моей тюленьей шкуре. Когда меня окружал жир, защищающий мои кости от самых холодных вод. Я думаю о том, как плавала с Подаксисом в своей лагуне, как делала сальто и повороты, пока мы исследовали каждый уголок нашего места для игр. Я помню, как ловила рыбу, и, наевшись до отвала, дремала со своими братьями под теплым солнцем. Когда мои легкие сжимаются так, что больше не могут удерживать воздух, я вырываюсь на поверхность. На моих губах появляется умиротворенная улыбка, которая остается даже тогда, когда я чувствую, как солнечный свет касается моих век. Даже когда я открываю глаза и нахожу Нимуэ в нескольких футах от меня. Я вижу только верхнюю часть ее тела: бледную плоть и серебристые волосы, жестко очерченные губы, сжатые в хмурой гримасе. Когда я вижу свою тюленью шкуру, накинутую на ее плечи – точно так же, как когда-то ее носила Зара, – моя улыбка меркнет.

– Дочь, – говорит морская ведьма. – Ты не выполнила условия нашей сделки. Я знаю наверняка, потому что почувствовала бы твой успех, почувствовала бы разрыв нашего соглашения. Мальчишка все еще жив, не так ли?

– Да, – отвечаю я, – но я убила Зару.

На лице Нимуэ отражается сначала удивление, затем ярость.

– Я не просила тебя убивать Зару.

– Тебе и не нужно было. Для этого у меня имелись личные