На огромном подносе возлежали на горе политого подливой риса два жареных барана в окружении белых лепешек. Поверх мяса, чтобы никто не усомнился в его свежести, возвышались две бараньи головы, и оттого блюдо напоминало фантастического двухголового зверя. После того как калиф взял первый кусок, все разом набросились на еду, по локоть погружая руки в рис, подливку и мясо. Леонардо хотелось расспросить калифа и поговорить с Деватдаром, но и то и другое было невозможно. Он должен был с великой осторожностью взвешивать все, что говорит.

Поев, калиф обратился к Леонардо:

— Твои рисунки очень красивы.

— Благодарю, о владыка, которому подчинено все.

Раб поднес калифу воду и полотенце, другой — записную книжку Леонардо.

— И что же значат эти рисунки?

Калиф указал на набросок аппарата для плавания под водой: маска, закрывающая лицо, с трубками для вдоха и выдоха, что ведут к плавучей платформе. Леонардо придумал также несколько приспособлений для отрывания досок обшивки — чтобы топить корабли из-под воды.

Он объяснил калифу, в чем суть этого устройства, и тот кивнул:

— Да, маэстро Леонардо, именно так я и стану их использовать. Сколько времени потребуется тебе, чтобы построить то, что ты изобрел?

— Не знаю, о повелитель. Мне потребуются инструменты, деньги, кузнецы и…

Калиф нетерпеливо взмахнул рукой:

— Сколько времени?

— Потом мне надо испытать созданное.

Калиф усмехнулся.

— Тебе представится возможность сделать это, маэстро. Ты испытаешь свое изобретение на кораблях посла турецкого султана. Их четыре. Недели тебе хватит?

— Повелитель…

— Ты должен потопить корабли, и произойти это должно словно по волшебству. На плаву должен остаться лишь один — чтобы их правитель мог узнать, чему они были свидетелями.

Калиф дал знак придворным удалиться, и все встали. Он заговорил по-итальянски:

— А если ты потерпишь неудачу, маэстро, тебе и твоим друзьям лучше было бы остаться… на дне морском. Полагаю, это честная сделка?

— Ты сможешь сделать все за неделю? — спросил Куан, когда они вышли из покоев калифа.

— Это возможно — с надлежащей помощью и инструментами.

— Ты получишь все, что тебе надобно.

— Тогда я начну немедленно. Но скажи…

— Что?

Куан подал знак Зороастро и остальным поотстать. Стражники-мамлюки поколебались, потом все же сделали, как им было велено.

— Никколо на самом деле мертв?

— Если калиф сказал тебе, что он мертв, — он мертв. Будь слова калифа неправдой, он позаботился бы о том, чтоб они стали правдой. Никогда не сомневайся в словах калифа, даже мысленно.

— Я считал тебя независимым мыслителем, — сердито сказал Леонардо.

Куан кивнул с улыбкой:

— О да, Леонардо, это же весьма важно для тебя.

— А Айше? Что с ней? Ее выкупили?

Куан покачал головой:

— Это дела государственные, маэстро. Не думаю, чтобы калиф удостоил тебя такой близости.

— Но как может служанка Деватдара быть…

— Она то, что ты назвал бы независимым мыслителем. — Ирония Куана не ускользнула от Леонардо. Даже полагая, что их некому услышать, китаец понизил голос. — Прекрасная Айше всегда делала то, что ей нравилось, но в нашем мире, как и в вашем, для женщины этого достичь нелегко. Поэтому она использовала Деватдара, чтобы получить доступ к… знаниям.

— А Деватдар? — Леонардо понял намек и говорил тихо.

— Что — Деватдар?

— Он любит ее?

— Она пробуждает страсть у всех мужчин, — сказал Куан. — Лишь ты, кажется, избег ее чар.

— А калиф?

Не ответив, Куан остановился перед большой массивной дверью в покои Леонардо, чтобы подождать остальных.

— Скажи страже, что тебе нужно, ты получишь все. Недостатка ни в чем не будет.

— Прошу тебя, погоди минутку. У меня еще много вопросов.

— Не сомневаюсь, маэстро. Возможно, со временем на них ответят, но прямо сейчас я советовал бы тебе заняться заказом калифа.

— Мне нужна студия, инструменты…

— Скажи об этом стражам, они хорошо говорят по-латыни.

Куан поклонился и исчез за поворотом коридора.

Леонардо и его товарищей ввели в покои. Леонардо немедленно высказал седовласому стражнику свои пожелания. Мамлюк действительно говорил по-латыни куда более бегло, чем сам Леонардо.

Потом Леонардо заперся у себя; сидя на ложе, сжав голову руками и чувствуя на щеках едкие, как пот, слезы, он пытался уйти в безжизненную пустоту механики и математических расчетов. Холодная мысль несла утешительное оцепенение, подобное неземной радости — радости освобожденного духа, радости мертвых и проклятых.

Отмщения за Никколо не будет.

Только механика и бесконечная пустота.

Говорят, что в Каире двенадцать тысяч водоносов, кои перевозят воду на верблюдах, и тридцать тысяч погонщиков ослов и мулов и что на Ниле тридцать шесть тысяч барок, принадлежащих султану и его подданным, кои плавают вверх по течению до Верхнего Египта, а вниз — до Александрии и Дамьетты, груженные товарами, утварью и безделушками всякого рода.

Ибн Батутта

Подвластно нам каждое море Твое на земле и на небесах, в мире ощутимом и в невидимом мире, море жизни нынешней и море грядущей жизни…

Приписывается аль-Шадили

Как и почему не пишу я о своем способе оставаться под водою столько времени, сколько можно оставаться без пищи. Этого не обнародываю и не оглашаю я из-за злой природы людей, которые этот способ использовали бы для убийств на дне морей…

Леонардо да Винчи

В середине ночи, когда друзья Леонардо и рабы (их дали ему столько, сколько он попросил; дали и мастерскую, где он работал) давно спали, Куан нанес ему визит. Он пришел один. Леонардо научил кузнецов и стекдодувов, как сделать большие водяные лампы его изобретения, и мастерская купалась в ярком ровном свете.

— Вижу, ты не тратишь отпущенное время даром, — наметил Куан.

Леонардо и вправду ожесточенно трудился, и все помещение было завалено оборудованием. В центре комнаты он разложил длинные трубки, прикрепленные к плотику: на одном конце были отверстия для воздуха, на другом — винный мех, который прикреплялся ко рту ныряльщика. Длинный стол рядом с дыхательным аппаратом усеивали наброски, пустая бутыль из-под вина, какой-то недоеденный и уже потемневший плод; там же лежала кожаная маска с выпуклыми стеклянными линзами.