19.38.13

Увидев, что машина остановилась и полицейский выходит из нее, Биляль дал из «АК-47» очередь по переднему колесу, разрывая покрышку. Грохот выстрелов разогнал охваченных ужасом туристов, а полицейский нырнул обратно в машину.

— Торопитесь! — крикнул Биляль. — Через секунду подоспеет подмога!

— Ничего нет! — пронзительно вскрикнул доктор Фейсал.

— О, Аллах, прошу тебя, — взмолился профессор Халид, — пошли своему грешному сыну знак, чтобы тот завершил…

На сканере замигала красная лампочка, свидетельствуя об успехе.

— Есть сигнал! — завопил доктор Фейсал. — Да, это…

Халид нажал ключ.

Ничего не произошло.

— О господи! — взвизгнул Фейсал.

Сознание у Халида отключилось, затем вернулось, и он вспомнил последовательность клавиш при запуске, повторил их, почувствовал, что одна клавиша ходит туго. Осмотрев ее, увидел в щели какой-то мусор, выскреб его ногтем и продолжил набор. Затем снова нажал ключ.

Ожил реактивный двигатель, и через 0,0005 секунды он уже набрал тяговое усилие в восемьсот фунтов, необходимое для старта. Ракета вылетела из микроавтобуса, словно раздирая ткань вселенной и позволяя мельком взглянуть на горнило преисподней, такое жаркое, что человеческий глаз не смог вынести это зрелище и все, кто смотрел на нее, поспешно отвернулись. Еще три секунды реактивный двигатель сжигал твердое топливо, и на высоте триста ярдов ракета набрала достаточную скорость, чтобы сориентироваться, но она продолжала ускоряться и еще через секунду-другую уже достигла скорости в 1,4 М.

Ракета поднялась на высоту восемьсот футов и там поймала сигнал «Касио» на руке Зарси, ибо она тотчас же начала рыскать носом, повинуясь стабилизаторам, которые повернулись в соответствии с командой бортового компьютера, проделавшего дифференциальные вычисления, необходимые для наведения на цель. Зависнув на мгновение в воздухе, ракета развернулась и устремилась вниз.

Два старика следили за ней в ночном небе по дымному следу, хотя ни один глаз не был достаточно быстрым, чтобы сфокусировать взгляд на самой ракете. Казалось, она прочертила прямую линию наискосок к земле, без сомнений, колебаний, не отклоняясь в стороны, не ведая пощады, и скрылась за деревьями, и тут ночное небо над Вашингтоном озарила яркая вспышка, а секунду спустя донесся грохот взрыва.

— Аллах велик! — пробормотал профессор Халид.

— Ты вернулся в истинную веру, мой брат! — воскликнул доктор Фейсал. — Воистину, это ночь чудес!

Белый дом,

Вашингтон, округ Колумбия,

19.38.20

Ночное небо разорвал рев.

В двухстах тридцати ярдах, у основания кованой ограды Свэггер услышал звук и успел увидеть расплывающуюся точку. Развернувшись, он бросился на Рея, увлекая его на землю. Еще через мгновение взрыв расколол небо пополам лезвием света, которое достигло звезд, и в то же время заставил содрогнуться землю. Казалось, он вколачивает гвозди в барабанные перепонки. Затем налетела ударная волна, моментально сокрушая все своим могучим устремлением в бесконечность, засасывая с планеты весь воздух. После чего наступила полная тишина, и тогда кто-то закричал.

Свэггер встал. Рядом поднялся Рей, следом Ник.

С расстояния двести тридцать ярдов они увидели зону разрушения. Ракета попала в подиум и вырыла в земле двадцатифутовую дымящуюся воронку. Все окна крытого перехода от Западного крыла к главному зданию были выбиты, многие рамы покосились. Знаменитые белые стены здания покрылись охрой от кратковременного, но чрезвычайно сильного жара. Деревья повалены или разлетелись в щепки, кусты вырваны с корнем. Языки пламени лизали одно из окон Овального кабинета, другой пожар проявлял свое присутствие в кустарнике ближе к главному зданию.

По всей лужайке лежали тела, озаренные дрожащим светом пламени, распластавшиеся на земле, скорчившиеся, вдавленные в почву жуткой силой взрыва. Прошло немного времени, и сначала по одному, затем целыми десятками хрупкие мешки живой плоти зашевелились и стали подниматься; они вставали, садились на корточки, оглушенные, дрожащие, с всклокоченными волосами, перепачканные землей и копотью, не в силах поверить в случившееся.

В рации затрещал голос:

— Президент не пострадал, президент не пострадал.

И тотчас же другие:

— Внимание, внимание, срочно сюда медицинскую помощь, проклятие, я вижу на земле множество тел.

Вдалеке завыли сирены.

— Боже милосердный, — пробормотал Рей.

— Господи Иисусе, твою мать, — подхватил Ник.

— Где Сьюзен? — спохватился Боб.

Под нарастающий вой сирен они направились обратно к джипу. Мимо с ревом пронеслись первые машины чрезвычайных служб.

Джипа на месте не оказалось.

Сьюзен лежала в траве, так тиха и прекрасна. Волосы слегка растрепаны, что делало ее еще более прекрасной. Мудрые, строгие бриллианты глаз открыты, лицо оставалось спокойным, сквозь алебастровую кожу проступали скулы.

У нее было перерезано горло.

Гостиница «Мариотт-резиденс»,

бульвар Уилсон,

Росслин, штат Вирджиния,

два дня спустя, 11.08

Он очнулся в полном ступоре. Рассудок затянут туманом, память отключена, все тело болит. И только один навязчивый сон.

Красавец-принц пытался спасти мир, но забыл спасти прекрасную принцессу. Роль принца исполнял Боб Ли Свэггер, глупейший из глупейших. В роли принцессы — Сьюзен Окада, уроженка Сент-Луиса, дочь врача-онколога; затем Йельский университет, блестящая карьера в ЦРУ, лучшая из лучших, умнейшая, самая красивая, возраст тридцать восемь лет, сейчас и навсегда. Каков смысл спасать мир, если в нем не будет Сьюзен Окада?

«Твою мать, — подумал он. — Если бы мне пришлось пройти через все это еще раз, я променял бы ее жизнь на всех этих ребят в костюмах, считающих себя такими важными. Генералы, адмиралы, сам президент, его помощники… Пусть их заберет дьявол и подвергнет вечным мукам, и заодно меня вместе с ними, пусть меня истязают, я ничего не буду иметь против, только если это поможет спасти жизнь Сьюзен. Пусть они все убираются к такой-то матери на веки вечные, и я вместе с ними, твою мать, твою мать, твою мать!»

Господи, как же ему было больно! Он мечтал снова провалиться в пустоту, лишенную сновидений. Если бы хоть один из тысяч выстрелов, сделанных в его сторону на протяжении многих лет, оказался чуточку более прицельным, если бы пулю не отклонил боковой ветер, сейчас он не мучился бы от этих невыносимых мыслей, поселившихся в голове. Он просто лежал, долго, очень долго, надеясь умереть, однако у смерти, похоже, сегодня выходной. Где она, когда ее так ждешь? «Ну же, стерва, возьми меня, а не ее. Меня, это я тот, кто тебе нужен, кого ты пыталась схватить все эти годы». Однако смерть не отвечала.