Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Летт, — шепчу, чувствуя, как у самого по щекам слезы радости текут. — Малышка.
Подхожу, присаживаясь на стоящий рядом стул, и обнимаю свою боевую девочку. Моя любимая художница, которая своим присутствием разукрасила мою жизнь в самые яркие краски. Которой я никогда не смогу надышаться и без которой моя жизнь потеряет всякий смысл.
Да, бывало, за это время мы ругались, мы спорили и ссорились, но ни разу ни один из нас не подумал уходить или кричать о разводе. Наверное, потому что мы оба знаем, что друг без друга нас не будет. Она — мой мир. И у нас с ней одна на двоих Вселенная, которая сегодня стала на одного человечка больше.
— Смотри, Сим, — шепчет вредина, шмыгая носом, прижимая к себе ребеночка, что тихонько шебуршится у нее на груди. Спокойный, серьезный маленький парень. Ни звука не издаст, ни крика. Только пыхтит и сопит, как маленький ежик.
Сын.
— Александр Максимович Стельмах, — шепчет Виолетта, поднимая на меня полные любви глаза.
— Маленький богатырь наш, — тяну руку к крохотному кулачку, а сам даже прикоснуться боюсь к малышу. Руки дрожат. Ходуном ходят. А еще он кажется таким маленьким и хрупким по сравнению со мной.
В голове до сих пор не укладывается… наш.
— Он такой кроха, — гладит миниатюрные сморщенные пальчики сыночка Летта, — вот мы и встретились, малыш, — улыбается моя девочка, укладывая голову мне на плечо и прикрывая глаза. — Наконец-то…
— Встретились, — шепчу, утыкаясь губами в макушку любимой, накрывая ее ладонь своей ладонью. — Спасибо тебе за сына… вредина, — говорю, едва продирая слова сквозь схватившие горло тиски. — Я люблю тебя, моя девочка…
Эпилог. Летта
Пять лет спустя
На футбольной арене стоит шум и гам. Кто-то шепчется, кто-то, не стесняясь, переговаривается во весь голос, и это создает такую какофонию звуков, что я в очередной раз рада, что мы с малышней и родителями устроились в VIP — зоне. Только для семей игроков сборной и важных гостей.
Мама села по правую руку от меня, а тетя Лия по левую. Тогда как мужчины — папа с дядь Артемом и Сашенькой — прямо перед нами.
Команда уже вот-вот выйдет на поле, и начнется игра, и все было бы прекрасно, если бы не два неугомонных чада, которые ни в какую не желают усаживать свои маленькие попки по местам.
— Мамулька! — подскакивает на ноги и встает ножками маленький бандит на сиденье, поворачиваясь к нам со Снежкой. А та и рада начать ерзать у меня на руках и вырываться, протянув свои ручонки к брату и скандируя свое излюбленное:
— Дай… дай… дай.
— Сейчас защекочу козу-егозу! — целую дочурку в макушку и начинаю тихонько щекотать, а та в свою очередь заливисто хохотать.
— Ма, а сколо папа выйдет иглать? — хмурит бровки Саша.
— Скоро, Сашенька, — говорю, улыбаясь и приглаживая ладошкой буйные кудри, в очередной раз удивляясь, как быстро детки растут. Казалось бы, вот только родители везли меня в роддом, а уже пять. Взрослый совсем. Маленькая копия Сима. Все-таки как много сынок перенял от отца! Те же светлые, пшеничного цвета кудри, которые, правда, у малыша непослушные и буйные, и большие, невероятно чарующие голубые глаза, которые лет так через тринадцать сведут с ума не одну девушку и разобьют не одно женское сердце. А ещё он у нас растет настоящим мужчиной благодаря воспитанию Макса, который своим примером показывает, как свою женщину и семью надо любить, на руках носить, холить и лелеять. С такими защитниками ничего не страшно. А их со Снежкой любовь — это вообще отдельная тема. Кажется, этим двум — брату и сестре — и родителей рядом не надо.
— А мы потом подем в палк?
— Завтра, хорошо, малыш?
— Дедуль! — поворачивается к Артему мальчишка, — а ты видел, как я мяч забил деду Максиму, м-м-м?
— Видел, — подмигивает крестный, — переиграл и уничтожил.
— Эй, я еще возьму фору! — смеется папа.
— Саша, садись, пожалуйста, сейчас начнется игра.
— Лано, мамулька, — бодро соглашается мое чудо, усаживаясь на свое место. Правда, не надолго и через пару минут уже снова подскакивает на ноги и на этот раз несется к перилам. Он вообще обожает смотреть футбол, а как играет отец, особенно. Это у них одна на двоих общая страсть к полю и мячам — то, что маленькому непоседе досталось вместе с генами.
— Пап, догони… — начинаю, но он и так уже подскакивает следом.
— Я пригляжу, принцесса, не переживай, — смеется и подмигивает па, подрываясь следом. — Внучок, жди меня! — и лихо припускает за шкодливым пацаном, у которого точно маленькое шило в одном месте. Ну, вылитый Сим в детстве!
И пока проблема с одним “цветочком” решена, второй годовалый ангелок начинает, как на батуте, ерзать и скакать у меня на коленях. Ей явно тоже не сидится и нужно опять куда-то бежать.
— Снеж, — пытаюсь урезонить малышку, но она начинает вредничать. — Дочурка, потерпи, скоро папу увидим, малыш…
— Па…па…па, — хнычет шкода, порываясь слезть с моих ног. — Ту…ту…ту, — машет ладошками дочурка в сторону арены, сгибая кулачки.
— Непоседы оба, — смеется тетя Лия.
— Другого и ждать не стоило, — улыбается мама, протягивая к внучке руки. — Пойдешь ко мне, ангелок? Пусть мама отдохнет.
Но Снежане Максимовне явно интересней бежать. А зная ее упертость, чувствую, что пока не дашь, чего она требует, спокойно сидеть не будет никто. Пока я изворачиваюсь, надевая ей на ноги смешные розовые кроссовочки, мелкая умудряется растрепать мне прическу. Тянется к моим волосам, вцепившись мертвой хваткой маленькими пальчиками в резинку, и распускает хвост.
— Ма…ма…ма, — лопочет мое годовалое чудо. И снова выдает настойчивое, — ту…ту…ту… — дуя щеки.
— Давай ее мне, Летт, пойдем следом гулять, — смеется дядь Артем, подхватывая внучку на руки.
— Только ос…
— Осторожно, мы знаем, — подмигивает крестный, и мы, переглянувшись, улыбаемся.
— Пусть мужчины водятся, — смеется тетя Лия, поймав мою ладошку. — А то вы у нас уже все так давно выросли, они небось уже успели забыть, что такое дети.
— Как там дела у Майи с Милли, кстати? — спрашиваю, наконец-то переводя дух. Но глаз с дедушек и внучат не свожу. Они перебрались на самый первый ряд балкона, и детям явно такое положение вещей понравилось больше. Удивительно, но в руках отца и дядь Артема эти два непоседливых чада успокоились и сидят. Чудеса какие-то.
— Все хорошо,
