– И что она? – уточнил Городец.

– К главврачу послала. Дознавателя, в смысле.

Консультант расплылся в широченной улыбке, куда там лягушке!

– Да уж, Лизоньке палец в рот не клади! Умыла, так умыла!

Я не удержался и полюбопытствовал:

– А как она вообще могла это выяснить? Что за метод такой?

Тут уж будто бы против своей воли улыбнулся и Городец.

– Подрастёшь – поймёшь, – заявил он с загадочной ухмылкой.

Альберт Павлович тоже ничего объяснять не стал, лишь посмеялся.

– Даже не знаю, повезло тебе или нет, что она со своей монографии о неотантрических практиках пыль стряхнуть не пожелала.

Я не любил, когда надо мной подтрунивают, пусть даже беззлобно, как сейчас, и хоть ситуация к тому нисколько не располагала, ощутил не просто раздражение, но даже злость.

Неужто так сложно нормально ответить? Развели, понимаешь, тайны! Практики какие-то приплели непонятные!

Но долго дуться не получилось, Городец почти сразу спросил:

– Альберт, а ты не думал насчёт егерей? Они бесконтрольно у Эпицентра шляются, им провести туда человека – раз плюнуть.

Я навострил уши, а консультант неопределённо пожал плечами.

– Слишком очевидно, и слишком много людей придётся вовлечь, – сказал он и вздохнул. – Да думал я об этом, конечно, думал! Надеялся, Петра в их учебную группу возьмут, жаль не вышло. Но если разобраться – мотоциклистам даже проще постороннего провезти. Что на это скажешь, Петя?

– Так-то можно, – неуверенно признал я. – На пропускные пункты информацию по транспорту спускают, у пассажиров документы никто не проверяет. Только все ж примелькались давно, новое лицо сразу в глаза бросится. Очень рискованно.

– Вот и я так полагаю, – кивнул Альберт Павлович, ну а дальше стало не до разговоров.

Мы миновали территорию авточасти и свернули вглубь соседнего квартала к общежитию медиков. Мотоциклистов капитан Городец сразу услал к чёрному ходу, а наш вездеход в небольшой дворик с парой лавочек и бельём на верёвках запустил дворник. Шофёр и боец сопровождения остались у машины, на второй этаж мы поднялись вчетвером. Было как-то очень уж маетно, обрадовался даже, когда Валя не отозвалась на стук в общую дверь. Понимаю – глупо, но обрадовался.

На шум начали выглядывать встревоженные соседи, затем прибежал что-то дожёвывавший на ходу комендант, суетливо забормотал:

– У себя Паль должна быть, у себя. Сам видел, как со смены возвращалась…

– Она могла через чёрный ход выйти, – предположил я.

– Зачем бы ей это? – удивился комендант. – Да и заперт он… после того случая. Вы из-за убийства здесь, ведь так?

Капитан Городец сунул под нос удостоверение и потребовал:

– Отпирай!

Пришлось ждать, пока комендант сбегает за ключами, но и это проблемы не решило: изнутри оказался задвинут засов.

– Этого ещё не хватало… – расстроился дядька и повысил голос: – Валя! Валя, открой!

Городец отодвинул его и сделал приглашающий жест Кириллу. Тот миг примеривался к двери, затем вроде бы не слишком сильно толкнул её плечом. Послышался лёгкий хруст, что-то со стуком упало на пол. Старший агент тут же выдернул из кобуры пистолет, но под насмешливым взглядом Альберта Павловича стушевался и вернул его обратно. Хотел даже отступить, тогда консультант сказал:

– После вас.

– Вперёд! – распорядился Городец, они один за другим скрылись в прихожей. Скрипнули дверные петли, и тут же послышался окрик: – Альберт! Сюда!

– Жди здесь! – приказал Альберт Павлович коменданту, а мне он ничего не сказал, я заглянул следом.

В комнате горел свет, Валя в каком-то совсем уж легкомысленном пеньюаре замерла на кровати, а на приткнувшейся рядом тумбочке были разложены медицинский жгут, шприц для инъекций, клок ваты и вскрытый бутылёк с прозрачным содержимым. Старший агент замер у распахнутого платяного шкафа, а капитан стоял рядом с девушкой на колени.

– Пульс слабый, но прощупывается, – оповестил он нас. – Кирилл, не стой столбом! Звони в госпиталь! Скажи, тут передозировка морфином!

Альберт Павлович кинул шляпу на стол, снял пиджак и принялся закатывать рукава сорочки.

– Позволь…

Он оттёр капитана плечом, поднял Вале веко, провёл ладонью по шее. Донёсся лёгкий всплеск сверхсилы, но что именно предпринял консультант, понять не удалось.

– Полагаю, с момента инъекции прошло не больше двух-трёх минут, – заявил он после недолгой паузы. – Может, ещё и вытащим…

– Думаешь, это она сама? – спросил Георгий Иванович.

– Допускаю и такой вариант, – со вздохом отозвался Альберт Павлович. – Водился за ней такой грешок, могла за старое взяться. Правда, вены чистые, следов уколов нет. Или случайно ошиблась с дозой, или сделала это сознательно.

– Попытка суицида?

– Вполне возможно. Она с Ольгой за это время тесно сошлась, а тут такое… – заметил консультант, продолжая свои непонятные манипуляции. – Ну или её сочли слабым звеном, и мы имеем дело с покушением на убийство.

Георгий Иванович покачал головой.

– Засов задвинут изнутри. Окно тоже закрыто. В шкафу и под кроватью – никого.

– Это ещё ни о чём не говорит. Оператору ничего не стоило подчистить тут за собой, – заметил Альберт Павлович.

– Остались бы следы! – возразил Городец, вышел в прихожую и поднял засов, повертел его в руках, а затем плавно отступил обратно и негромко позвал: – Альберт…

Сначала я не сообразил, что именно насторожило капитана, потом только приметил сорванную пломбу, которой опечатала соседнюю комнату следственная группа. Убийца – если, конечно, Валя не вколола наркотик себе сама, – вполне мог укрыться там, застигнутый нами на месте преступления.

Ух! Аж морозом по коже продрало!

Альберт Павлович уловил напряжённые интонации, сразу оставил медсестру и в несколько быстрых шагов приблизился к двери. Ничего объяснять не пришлось, он вмиг просчитал все возможные варианты и указал мне на выход.

– Предупреди, – бесшумно выдохнул консультант, и слово это удалось разобрать лишь по движению губ.

Городец ткнул пальцем вниз. Я молча кивнул, выскользнул в коридор и огляделся, но сходу не сумел сообразить, куда именно ушли старший агент и комендант, поэтому чуть ли не кубарем скатился по лестнице чёрного хода, намереваясь позвать бойцов комендатуры. Только там вспомнил, что дверь должна быть заперта, но толкнул, её и – распахнулась.

Я выскочил к удивлённым мотоциклистам, а сказать уже ничего не успел: наверху – грохнуло! Запрокинул голову, и тут же окно Ольгиной комнатушки лопнуло, прыснуло наружу водопадом осколков! Едва успел прикрыть голову руками, точнее – почти успел: щёку обожгло, потекла кровь. Вот и не рванул вслед за кинувшимися в дом бойцами мотоциклетной команды, замешкался, прижав к порезу носовой платок, потому-то и оказался единственным свидетелем нового, куда более мощного взрыва.