площадках восточной и западной крепостных стен шла ожесточённая битва между нашими воинами и вражескими. В основном на стенах бились гоблины. Орков было видно мало. Нам оставалось только ждать. Битва продлилась недолго, и менее чем через четверть часа она закончилась. По ту сторону крепостных стен прозвучали рожки на отступление. Вражеская орда схлынула со стен наружу. Для нас это были самые тяжёлые четверть часа ожидания. Началось движение. Скоро в лазарет стали приносить раненых бойцов. Мы приступили к лечению. От раненых бойцов мы и узнали, как происходил штурм. Вражеский военачальник, правильно оценив наши силы, решил проводить штурм с разных сторон, чтобы разделить наш отряд на части. Когда прозвучал призыв к началу атаки, на штурм крепости пошла не одна колонна, а сразу три. Недостаток боевых машин не позволил им пробить сразу три стены, да это и не имело значения. Две колонны, заходящие с боков, принесли с собой лестницы и верёвки с крюками. С флангов на штурм пошли в основном лёгкие гоблины. Они мгновенно вскарабкались на стену и устроили резню. Наши воины оказали ожесточённое сопротивление. Не сумев сломить наше сопротивление и отбить площадки для высадки резервов, они отступили. Более тяжёлые орочьи резервы в бой так и не вступили. Этот штурм мы тоже выиграли. Но не обошлось без жертв. Часть гоблинов прорвалась внутрь одной из башен, и наткнулась на женщин и детей. Прежде, чем их нагнали и уничтожили, они смогли убить много невинных. Погибли и воины. Среди погибших оказался и капитан Милош. Мы работали до позднего вечера. Раненых, по сравнению с вчерашним днём оказалось не много. После ужина наш капитан снова провёл обряд огненного погребения. Для меня сюрпризы на этот день ещё не закончились.

На улице уже сгущались вечерние сумерки. Западную часть неба покрывала жёлто-красная полоса солнечного света, окружающая жёлтый диск заходящего солнца. Весь день мне пришлось проводить циклы восстановительного дыхания. К вечеру я почувствовал себя значительно лучше. Под конец даже стал проводить операции по лечению ран. Дело шло на поправку. Наконец мы излечили последнего раненого бойца. Я стоял возле умывальника и ожесточённо отмывал руки, растирая на них мыло и смывая его уже не в первый раз. Тётя Вера о чём-то разговаривала с Назаром, и в их разговор вставляла слова Аликс. Её голос как щебетание птички достаточно громко раздавался в палате на фоне приглушённого разговора старших. Удивительно, но, ни Назар, ни нянечка не одёргивали её, видимо вставляла слова по делу. Возможно, что я и мог бы расслышать суть разговора, но не имел такого желания. Мне было приятно находиться среди людей. Даже получал удовольствие, что вокруг движется жизнь. Именно в этот момент за моей спиной и зазвучал голос Алкимы. От неожиданности я даже вздрогнул.

— А второй посох у тебя действительно отнимут эти, ну…

Она замялась, пытаясь вспомнить новое слово, услышанное от меня. В палате наступила тишина. Все замерли и посмотрели на меня, как будто только и ждали её слов.

— Мастера архивариуса.

Договорил за неё я.

— Точно. — Она щёлкнула пальцами. — Не жалко?

Прежде, чем ответить, я ещё раз сполоснул руки и вытер их о полотенце, висящее на моей шее. Все настороженно следили за моими действиями. Только теперь я понял, что этого разговора они ждали. Возможно, что его они и обсуждали до этого.

— Жалко. Но разве есть другие варианты? Башню обыщут. Потом обыщут крепость. Маги умеют различать ложь. Они спросят у меня: где трофейные посохи? Солгать я не смогу.

Все помолчали.

— Разве нельзя обойти это?

— Можно. Но сказать надо правду. Только я пока не знаю какую.

— А если отдать посох кому-нибудь? А сказать, что у тебя его нет.

— Отдать посох я могу лишь другому магу, потерявшему свой посох. За это не накажут. Или дикому магу, как Назар.

Я ткнул рукой в Назара, и тот покрепче сжал свой новый посох.

— Если я отдам посох не-магу, то для мастеров это будет всё равно, что посох остался у меня. Отдавать посохи простым людям — расточительство. Их мало, и стоят они дорого. Каждый из них состоит на учёте в архиве Академии. Посох всё равно отнимут. Но при этом ещё и накажут. Мне жаль отдавать, но для себя сохранить не могу, а передать его больше некому.

В лазарете наступила тишина. Я мельком взглянул за окно. Внутри крепости начала сгущаться тьма. Последние лучи заходящего солнца освещали лишь верхушки крепостных стен. По тёмному небу медленно ползли редкие облака, подсвеченные снизу лучами заката. В просветах между туч стали показываться первые звёзды. Я вновь перевёл глаза на присутствующих. Они все дружно смотрели на меня и Алкиму с ожиданием. Тягость момента показала, что сейчас наступит кульминация — пик нашего разговора. И в этой тишине прозвучал голос Алкимы.

— А ты подари посох мне, а мастерам скажи, что отдал его дикому волшебнику.

Я ошарашено посмотрел на неё. Неожиданность этого предложения поразила меня. Меня будто поразило изнутри разрядом. Я застыл с разинутым ртом.

— Женщин волшебников не бывает.

Наконец смог выдавить из себя я.

— Почему?

Задала она мне простой вопрос, который буквально загнал меня в ступор. Тишина в лазарете стала давить. К такому повороту в жизни меня никогда не готовили. Единственное, что я смог выдавить из себя в тот момент, была глупость.

— Я их никогда не видел.

Мне стало неловко за сказанное. Я отвёл глаза в сторону и стал теребить полотенце в своих руках, вытирая и без того уже сухие руки. Состояние было такое, что я хотел спрятаться за этим полотенцем. Алкима сделала шаг ко мне и положила руки на мои руки сверху. Мягким голосом она проговорила.

— Ты много чего не видел. Среди женщин маги рождаются столь же часто, как и среди мужчин. Возможно даже чаще. Но церковники запрещают им заниматься магией. Каноны церкви запрещают женщине принимать участие в общественной жизни общества, оставляя ей право заниматься лишь домашним хозяйством, детьми и молитвами. А волшебники принимают самое активное участие в жизни общества. В центральных областях Империи инквизиция сдерживает занятия магией среди женщин. Но здесь на границе контроль церкви не такой строгий.

Она перевела дух, отпустила мои руки и отошла к столу, за которым сидели остальные.

— Решение не допускать женщин к магии в Империи — исключительно политическое. Церковники боятся ослабления своей власти. Маги — их прямые оппоненты, но постоянные войны с другими расами и их магическим могуществом, вынуждает церковных боссов мириться с властью волшебников. Делить