– Господи помилуй! – В притворном испуге она прикусила костяшки пальцев другой руки. Дональд запоздало сообразил, что все еще держит ее за левую, и отпустил тонкую кисть.

– Это не простая страна, – сказал он. – Вы только что собирались мне рассказать…

– Ах да. Как называется болезнь, когда кости производят слишком много кровяных телец, которые убивают бактерии?

– Лейкемия.

– Вот-вот, это слово я и забыла.

– Но это же ужасно, – сказал Дональд, искренне расстроенный. Ведь на дворе двадцать первый век, и казалось бы любой рак, включая рак крови, давно уже стал заболеванием старости, когда начинают сдавать регулирующие обмен веществ механизмы. Для молодых уже существует лечение, и целые своды законов регламентируют производство и применение канцерогенных веществ.

– Думаю, в Америке это теперь редкость, но в моей стране встречается довольно часто, – сказала Бранвен. – Мне повезло: мой муж, как вы знаете, умер, и я унаследовала достаточно денег, чтобы приехать сюда на лечение, которое невозможно получить в Индии.

– Что за лечение?

– Методику разработал все тот же доктор Сугайгунтунг. Я мало что о ней знаю.

Они выехали к длинному спуску, улица здесь ныряла в самое сердце Гонгилунга, и с обеих сторон ее обрамляли дешевые с виду и похожие на муравейники многоквартирные дома. Некоторые украшали вездесущие транспаранты с политическими лозунгами. К немалому смятению Дональда их водитель снял с педалей босые ноги и скрестил их на руле и при этом достал сигарету и закурил, держа в горсти от дождя, который грозил ее намочить. Но Дональд заметил, что все остальные водители делают то же самое, и потому смирился.

– Я, помнится, про это читал, – нахмурившись, сказал он. – Если мне не изменяет память, лечение проходит в две стадии. На первой костный мозг заражают особым вирусом, который создает замену неконтролируемому естественному генетическому материалу. Затем, когда вирус снижает выброс лейкоцитов до нормального уровня, необходимо вывести эту «замену» и завершить работу, введя реплику исходного ядра клетки…

– Откуда мне знать? – пожала плечами Бранвен. – Мне известны только две вещи: во-первых, лечение будет дорогим, а во-вторых – болезненным. Но я рада, что сюда приехала.

Несколько минут возникшее после ее слов молчание нарушал только шорох колес по мостовой и случайные рассерженные выкрики водителей, решивших, будто кто-то ущемляет их право проехать первыми. Дональд никак не мог найти, что сказать. Он только глядел на красивое лицо Бранвен и видел в нем одно горе.

– А мне ведь всего двадцать один год, – наконец сказала Бранвен. – Я могла бы прожить очень долго. И я так хочу прожить долго.

– И вы уже вдова?

– Мой муж был врачом, – с каменным лицом ответила она. – Его убила чернь, обнаружившая, что он использует вакцину, изготовленную из сыворотки свиной крови. Ему было тридцать три года.

Отдаленный гул экспресса, с воем спускающегося к порту, заглушил бы любой ответ, какой Дональд мог бы дать.

Один из служащих «Патриотической гостиницы» говорил и по-английски, и немного на хинди, поэтому Дональд смог оставить свою работу переводчика. Хмурясь на сложный компьютерный формуляр, который ему пришлось набивать, чтобы себя описать, он почти не слушал, что говорила портье Бранвен. Подсознательно он в который раз перечислял про себя, что ему следует сделать по «профессиональным» соображениям: позволить в Международный пресс-клуб, в который ему выдали временную гостевую карту, и условиться о встрече с корреспондентом «АнглоСлуСпуТры», зарегистрироваться в правительственном бюро информации, чтобы ему присылали все официальные пресс-релизы, подмазать столько лап, сколько потребуется, чтобы добиться личного интервью с Сугайгунтунгом. Это последнее будет долгой, дорогостоящей и, вероятнее всего, бесплодной затеей. С тех пор как ятакангцы раструбили о своей программе, ни одному иностранному журналисту не удалось увидеться с профессором наедине, только на пресс-конференциях, проходящих под надзором представителей правительства.

Несмотря на то что их тоже относили к круглоглазым, индийцы в Ятаканге в настоящее время считались почти своими: к ним относились как к таким же жертвам наследия колониализма. Европейцы неизменно сталкивались с неприязнью, порожденной прошлыми хозяевами, голландцами, и отчасти эта неприязнь – из-за постоянной напряженности в дипломатических отношениях – перенеслась и на американцев. Бранвен уже исчезла на верхнем этаже, прежде чем сумки Дональда забрали, а его самого проводили в отведенный ему номер. Сразу, как только вошел, он столкнулся с типично ятакангским скопищем парадоксов: драгоценные старинные шелка ручной работы в стеклянных рамках, заполненных гелием, чтобы предотвратить гниение, висели по стенам, у одной из которых стояла низкая тахта с множеством подушек. Еще тут были душевая кабинка, отделанная поддельным мрамором, биде и туалет, большая пластмассовая корзинка, полная круглых гладких камней для постояльцев из среды ортодоксальных мусульман, которые, опорожнив кишечник, отказываются подтираться иначе, чем завещал Пророк.

Коридорная в синем саронге молча и расторопно повесила его вещи в шкаф, показала, как пользоваться окошком выдачи бумажной одежды и обуви, и извинилась, что телевизор не работает, «но его очень скоро починят». Переключатели на телевизоре были пыльные: по всей видимости, то же самое она обещала последним двадцати постояльцам.

Но хотя бы телефон работал. Оставшись один, он сел у аппарата, испытывая смутный дискомфорт от того, что в нем нет экрана и невозможно увидеть, с кем говоришь. От нечего делать он уставился в укрепленное на стене зеркало.

В этом зеркале – стоило ему набрать первый номер – он увидел дверь, причем не ту, через которую вошел, а ведущую в смежную комнату, и эта дверь миллиметр за миллиметром открывалась.

Стараясь по возможности не шуметь, он встал и одним прыжком пересек узкий номер, а потом затаился у стены так, чтобы его прикрывала дверь. Взгляд в зеркало показал, что неизвестный не сможет увидеть его отражения – впрочем, и ему самому незваного гостя тоже не было видно. Но вот из-за косяка двери появилась смуглая рука, потом нога, потом…

Он прыгнул. Недавнее опустошение наделило его многим, в том числе выверенностью и экономичностью боевых приемов. Уже через секунду он схватил незваного гостя за запястье и шею и готов был поднять и бросить себе на колено, чтобы парализовать ударом в основание позвоночника.

И в ту же секунду с ужасом воскликнул:

– Бранвен!

– Да отпусти же! Больно! – выдохнула она, едва произнеся слова: так сдавили ей тонкое горло пальцы Дональда.

– Простите! – Покраснев от стыда, он помог ей встать на ноги, поддержал за локоть, когда она покачнулась, и тоже перешел на «ты». – Но тебе не следовало так сюда прокрадываться… в наши дни никогда не знаешь, чего ждать!

– Уж такого я точно не ожидала! – иронично отозвалась она. – Мне показалось, я услышала твой голос, и сообразила, что тебя поселили в соседнем номере. Извини. Мне просто хотелось застать тебя врасплох.