– Это все? А мятежники?..

– На улицах по-прежнему идут бои. Не сомневаюсь, что солдат, расположенных в Каменном замке, бросят в горнило сражения. С этим восстанием нужно кончать – будет жив король или мертв. Их революция не завершится успехом.

Он был так уверен в себе, что я почти поверила ему.

– Если мы пройдем через служебный вход, то сможем уйти, – сказал он.

– Уйти?

От головной боли у меня пульсировали виски. Мне хотелось замереть на месте и забыть о битве на улицах.

– Солдаты погасят мятеж. Но ты в опасности. Вдруг кто-нибудь знает, что ты помогала Пьорду? Король может потребовать справедливости, и тогда ваши головы падут с плеч. Речь идет о тебе, профессоре и твоем брате.

Я отстранилась от него.

– Придется рискнуть.

– Мне тоже, – сказал он. – Я могу спрятать тебя. Если дойдет до крайности, помогу бежать из страны. В Фен, или в Пеллию, или в Сераф. Там ты будешь в безопасности.

Он помолчал и потянул меня за руку. Я даже не пошевелилась.

– Нам нужно уходить.

Не важно, сколько раз я спасала дворян и чем они были мне обязаны. Если обнаружится, что я участвовала в нападении на дворец, меня повесят. А если Пьорд будет схвачен, он назовет мое имя.

Но в этот миг все казалось несущественным. Позволив им арестовать меня, я могла хотя бы выспаться. Жаль, что арест был невозможен – из-за Теодора.

– Хорошо, – сказала я, забыв на секунду, что отъезд означает отказ от ателье, от моей жизни, успеха и намеченных целей.

Сегодняшней ночью я потеряла свою личность. Мне осталось только выживание. Теодор устроил все так, что его карета должна была забрать нас у служебного входа. Я позволила ему отвести меня туда, где несколько испуганных слуг собрались под черепичным карнизом. Экономка узнала меня и вежливо протянула свою пухлую руку.

– Счастливого путешествия, мисс.

Я поблагодарила ее и чуть позже, когда мы оказались в карете, рухнула на Теодора. Тысячи вопросов лезли мне в голову. Как не попасть в беду на улицах? Куда мы едем? Каким образом Первый герцог и женщина в запятнанном платье собирались избежать правосудия?

Вдалеке, на площади и на аллеях у реки, пылали факелы. Мы миновали небольшую группу людей. Те подозрительно покосились на карету, но позволили нам проехать.

– Мы направляемся в гавань, – сказал Теодор, пока молодые парни в красных колпаках враждебно смотрели, как мимо громыхает карета.

– У моего отца имеется личный корабль. Капитан готов подчиняться мне. Мы спрячем тебя на какое-то время, пока не узнаем большего.

Я издала тихий одобрительный возглас и склонилась на его плечо.

Карета остановилась. Я, вздрогнув, проснулась. Впереди нас тянулась пустая улица. Пустая, если не считать одного человека, остановившего карету. Он что-то прокричал. Я узнала этот голос.

Кристос.

– Я хочу увидеть Софи.

Теодор напрягся. Его рука подняла меч, позволив свету блестеть на гранях клинка, тускнея там, где кровь еще цеплялась за сталь.

– Ни за что. Вы предатель, и я обязан сдать вас солдатам.

– Я не хочу сражаться с тобой. Но обязательно вступлю в бой, если ты попытаешься остановить меня.

Слова Кристоса были тяжелыми и искренними, но он сунул меч в ножны, спрятав алчную сталь.

– Не делай этого, – сказала я.

Мой голос был слаб. Рука легла на запястье Теодора.

– Кристос, я не хочу говорить с тобой. И не хочу, чтобы Теодор сражался за меня. Я хочу, чтобы ты ушел и никогда не возвращался.

Кристос снял красный колпак, который носил, – зачарованный, сделанный моими руками. Он не заслуживал его. Мне хотелось выхватить у него колпак и выбросить его в реку.

– Я не знал, что ты будешь во дворце. Извини. Я никогда бы…

Брат никогда не просил меня рисковать своей жизнью и связываться с их революцией. Он ничего не говорил про убийство короля. И даже теперь, если бы все узнали о моей смерти на виселице, он жалел бы меня.

– Это больше не важно.

Мой голос был пустым от истощения. Кристос помолчал, затем сказал:

– Возможно, не важно. Но я не стал бы… Прошу, прости меня за то, что я вовлек тебя в опасную ситуацию. И поверь мне, сестра! Произошло… изменение. В планах на эту ночь.

Его тон принес больше холода, чем ледяной ветер, задувавший в карету и проникавший в мои одежды.

– Кристос, что ты хочешь сказать?

– Нашей целью был вакуум в правительстве. При погибшем короле и взбудораженной знати мы могли бы избрать новое правительство. Так было решено на совете Лиги…

– В который входили ты, Джек и Нико? – спросила я с болезненной усмешкой.

– И Пьорд, – ответил он. – Да, мы создали эту революцию. Мы хотели быть во главе правительства. Затем провели бы открытые выборы, когда все успокоилось бы… Но Пьорд не думал включать нас в правительство. Мы много спорили, начиная с частоты выборов вплоть до процесса написания национальной хартии. Я полагал, что мы придем к соглашению.

Его дыхание сформировало сердитое облако.

– Но мы не пришли… Пьорд и Нико всегда были за полное противодействие знати. Я спорил с ними. Однако даже Джек смирился с их позицией. Они подтолкнули людей пройти мимо места, где я стоял, оставив меня одного с моими убеждениями.

– Слишком поздно для покаяния, – сказала я. – Бунтовщики уже сражаются на улицах.

А он не имел никаких возражений против убийства короля, подумала я со злостью,

– Нет, не поздно. Я нашел несколько писем в его кабинете. Мне нужна была бумага, я редактировал несколько своих статей на тот случай… если меня убьют. Хотелось подготовить для печати лучшие памфлеты и листовки.

Конечно! В разгар войны мой брат махал карандашом, а не мечом.

– Он мог сжечь эти письма, но, будучи академиком, сохранил их для мемуаров. Как спаситель Галатии, творец демократии.

Мне показалось, что в тусклом свете я увидела, как его губы задрожали, прежде чем он сжал челюсти.

– В его письмах говорится, что любого из нас, не соответствующего его убеждениям, он собирался уничтожить. В том числе и меня.

Это меня не удивило. Пьорд всех убирал со своего пути – безымянного мальчика-курьера или собственную ученицу.

– Кристос, ты идиот.

– Наверное, ты права. Теперь я это вижу, но поверь мне…

– Почему я должна тебе верить? – Меня трясло от злости. – Ты бывший лидер революции, которая теперь проходит без тебя.

– Люди по-прежнему верны основам восстания и тем, кто показал им эти основы. Для многих это были я и Джек, ведь мы их братья. Пьорд всегда хотел быть принятым простым народом, но он…