Камилла высвободилась, проложила себе путь наружу, сокрушив по пути несколько десятков тупых мертвецов Харроу, крепко сжала мечи. Мышцы ее рук возвращались в прежнее состояние прямо на глазах. Гидеон подбежала, готовясь занять место Камиллы. Сердце колотилось в горле.

– Брось! – рявкнула некромантка. – Нав! Сюда!

Еще шесть скелетов явились на ее зов. Они снимали что-то со спины Харроу – это был меч Гидеон, тяжелый, острый, сверкающий. Она рванула пряжку на ножнах, уронила черную рапиру, отшвырнула кастет и мысленно поблагодарила оружие за верную службу. И тут же поймала свой меч за рукоять, обхватила ее обеими ладонями и оценила знакомый вес.

Копошащаяся груда скелетов вдруг разлетелась во все стороны, и пол тоже. Кирпичи, кафель и щепки летели по атриуму, как шрапнель. Гидеон залегла за фонтан, Камилла нырнула под старый диван, а Харроу подняла вокруг себя жесткий белый кокон. Скелеты летели по воздуху, как огромные тряпичные куклы, осколки костей отскакивали во все стороны. Цитера из Первого дома выбралась из этой жопы, кашляя в ладонь, помятая, но вполне живая.

Из дыры высунулась длинная нога со множеством суставов, еще одна, потом третья. Мешанина костей, сеть, кружево, длинные шипы, зубы, складывающееся тело. Конструкт такого размера, что от него кишки замерзали. Гигантская тварь, убившая Исаака Теттареса, возникла за спиной у своей хозяйки, постепенно втаскиваясь в комнату, круша по дороге стены и лестницы. Огромная костяная башка высилась над ними, она походила на маску со злобно сжатыми губами и прищуренными глазами.

Но это кошмарное видение встало перед своим естественным противником, Преподобной дочерью Девятого дома. Пока новые скелеты выкарабкивались из тел своих павших товарищей, Гидеон встала, отряхнулась и нашла взглядом Харроу. Та стояла в куче костяной пыли и смотрела на тварь горящими глазами, явно предвкушая интересную задачу. Гидеон не успела даже подумать, как оказалась на своем законном месте: перед своим некромантом, с оружием в руках.

– Эта тварь убила Исаака, – быстро сказала Гидеон. Конструкт все еще пытался вытащить одну ногу из пола. Это было бы смешно, если бы не было так страшно.

– Секстус?

– Мертв.

Харроу на мгновение скривила губы:

– Один некромант с этим не справится. Это регенерирующая кость.

– Я не побегу, Харроу.

– Разумеется, мы не побежим, – презрительно сказала Харрохак, – я же говорю, один некромант. А у меня есть ты. Мы устроим здесь преисподнюю.

– Харроу… Харроу, Дульсинея – ликтор, настоящий.

– Тогда мы все подохнем, Нав. Но сначала зададим им жару.

Гидеон оглянулась и увидела улыбку Преподобной дочери. Из левого уха у Харроу текла кровь, но улыбка вышла красивой и нежной. Гидеон улыбнулась в ответ так, что губы заболели. Адептка сказала:

– Я тебя прикрою. Нав, покажи, на что способен Девятый дом.

Гидеон подняла меч. Тварь освободилась от последних обломков камня и гнилого дерева и воздвиглась перед ними, трепеща, как бабочка.

– Кости – наша профессия, говнюк, – сказала Гидеон. Она снова чувствовала себя собой. Ее лучший и любимый друг, простой, ничем не украшенный и идеальный двуручник, вломился в щупальца и зубы, как кувалда. Шевелящиеся отростки, касаясь ее клинка, расплывались серой пеной. Гидеон прочно стояла на ногах и гвоздила тварь размашистыми ударами старой доброй стали Девятого дома.

Рядом с Харроу это вдруг стало просто, и ужас перед монстром трансформировался в яростную радость мщения. Долгие годы конфликтов научили их понимать, где каждая из них окажется. Каждый взмах меча, каждое движение лопатки. Ни одна дыра в чужой обороне не оставалась неприкрытой. Раньше они никогда не сражались вместе, но они сражались всегда и теперь могли двигаться рядом, не думая ни секунды. Гидеон надавила. Она шла вперед, шаг за шагом, к центру твари. Щупальце клюнуло ее в ногу, она отсекла его длинным ударом и увернулась от щелчка зубов, направленных прямо в сердце. У нее за спиной трудилась Харроу: щупальце развалилось на куски, превратилось в кучу пыли, слиплось клеем, который слепили между собой соседние щупальца. В попытках высвободиться они трескались и ломались. То, с чем не справлялась Харроу, отрубала Гидеон. Она яростно бросалась на тварь и вдруг поверила, что если она просто продолжит колотить, достаточно сильно и достаточно точно, то сможет обратить время вспять и спасти Исаака и Жанмари, спасти Абигейл, спасти Магнуса. Но размеры твари поражали воображение, и от каждого удара в стороны летели осколки. Харроу что-то делала, как-то ее прикрывала, воздух звенел и свистел от пролетающих щепок, которые должны были изрезать ей кожу, но никак не попадали. Но белый вихрь в воздухе, водоворот отлетающих осколков мешал разглядеть цель. Краем глаза Гидеон заметила, что Камилла бежит через все эти зубы, шипы и каменные складки, скрестив перед собой мечи. Потом она куда-то делась.

Гидеон прокладывала себе путь сквозь завесу костяных шипов, они оказались уже под телом твари. Еще шесть скелетов выскочили из ниоткуда и встали заслоном: это были столбы без ног, проросшие в пол, с огромными бронированными руками и широкими костяными плечами твари из «Отклика». Они отвлекли большую часть щупалец на себя, и в безопасном пространстве у них за спинами Харроу свела пальцы. Она вытрясла из рукавов несколько пальцев и смяла дрожащие фаланги в руке, как глину. Гидеон занималась любопытными щупальцами, проникавшими за стену скелетов и тянущимися к некромантке, так что она едва заметила тоненькие четки, которые плела Харроу. Потом Харроу ударила ими, как кнутом, они пробили брюхо твари и застряли глубоко внутри.

– Уходим! – крикнула она Гидеон.

Две скелетные колонны, сдерживающие плети костей, разошлись, давая дорогу. Гидеон натянула капюшон, чтобы прикрыть лицо, прошмыгнула в дыру и отпрыгнула в сторону, подальше от торчащих берцовых костей. Она не успела даже приземлиться, как Цитера из Первого дома ударила ее из засады.

Она была прекрасна и ужасна. Она была безупречна, ничто не оставило на ней и следа. Раны, нанесенные последним заклятием Паламеда, затянулись, как будто их и не было. Казалось, что она состоит вовсе не из плоти. Сквозь адреналиновый туман мелькнуло воспоминание: «Ну что, похоже, будто я в расцвете сил?»

Рапира ликтора прянула вперед, как ядовитый зуб, как лента. Гидеон отбила дурацкую железку своим двуручником и, пользуясь инерцией, обрушила удар на голову. Цитера подняла свободную руку, перехватила тяжелый клинок и остановила его. Тоненькая алая струйка побежала от основания ладони по худому запястью. За спиной у Гидеон конструкт трясся, дрожал и ломался от того, что делала Харроу, а Цитера смотрела Гидеон в глаза.

– Я правда так думаю, – серьезно сказала она, – ты великолепна. Ты сделалась из маленький монашки настоящим рыцарем. Я почти хочу, чтобы ты была моей.

– Ты ни хрена не можешь себе меня позволить, – ответила Гидеон.

Она отступила на шаг и потянула меч вверх, вместе с рукой Цитеры, торопливо сократила расстояние и изо всех сил пнула ликтора в ногу. Цитера выпустила меч и плюхнулась в кучу костяного мусора на полу. Закашлялась и посмотрела на Гидеон. Костяные осколки начали расти вокруг нее, подниматься волной, скрывая ее из виду. Сверху донесся жуткий приглушенный крик, мычание сквозь сжатые зубы. Это выла тварь. Она пыталась дернуться вперед, но движение умирало где-то внутри ее тела, как будто что-то удерживало ее на месте. Щупальцы колотили по полу, поднимая облака опилок и разрывая остатки ковра. Тварь резко рванулась в последний раз, потеряла равновесие и рухнула на пол, туда, где должна была быть некромантка. Раздался мучительный грохот, и фонтан развалился под весом твари. Сердце Гидеон чуть не выскочило наружу, но пыльный черный силуэт уже вставал из развалин, плети зубов, сдерживавшие тварь, обвивались вокруг запястий, а строй скелетов отбивал от нее щупальца. Гидеон, не раздумывая, бросилась вперед, рубя отростки и костяные цепи, пробиваясь к Харрохак.