Неприлично же: идёт в Минобороны важный мордатый генерал, а ему в нос: «удостоверение Старпера» или «удостоверение (будущего) Генералиссимуса». Или идёт господин полицейский, а ему: «удостоверение Друга ментов» с козлом на обложке. Или: «Не забуду мать родную». Непорядок! Но выжил лоток. И сейчас там стоит, как юродивый на Лобном месте. Выполняет ту же функцию: говорит правду, которую никто не хочет слышать. Не знаю, какой худсовет им надписи составляет, но люди там явно неглупые. Как понимаете, я только более-менее приличное процитировал. Типографское качество, кстати, отменное.

Ассортимент менялся с веяниями времени. Появились: «Почётный террорист»; «удостоверение Друга Путина»; «Я с Путиным в детский садик ходил»; «удостоверение Медведя на воеводстве»; «Почётный модернизатор»; «Выхухоль»; «Нанобухгалтер, выдаю нанозарплату», «Мы из Сколково», и т. д. Одно удостоверение очень понравилось; я его даже купил. Мандат: «Податель сего — спаситель Отечества». Кто бы знал, что шутка станет пророчеством.

А спас я Отечество так. Осенью 2008 года попал я по редакционному заданию на пресс-конференцию тогдашнего министра финансов и вице-премьера правительства Алексея Леонидовича Кудрина в Высшей школе экономики (ВШЕ).[130] Главное здание ВШЕ на Мясницкой пафосное и помпезное, но функционально неудобное. Тесно: пресс-конференции «стоячие»; в режиме табльдота. При показе «прессух» по телевизору видно, что спикеры сидят в президиуме, на сцене, а журналисты, сидя в зале, задают им вопросы. Это норма. Табльдот или «выход к прессе» можно увидеть в репортажах из Госдумы или при освещении серьёзных международных переговоров. Когда два президента стоят за небольшими трибунами и отвечают на вопросы об итогах саммита. Но обычно не видно, что журналисты тоже стоят, например, на лужайке у Белого дома в Вашингтоне. Такова инерция и традиция: табльдот возник первым; на вышеупомянутой лужайке. Сейчас не XIX век, и всегда можно организовать нормальный зал. Но сила традиции велика.

На «стоячей прессухе» журналисту сложнее, но интереснее. Ноги болят; спикеры вовремя никогда не выходят; приходится часами ждать стоя. Передохнуть нельзя: уйдёшь — потом не пустят; вопрос безопасности. С другой стороны, спикер стоит на расстоянии вытянутой руки; возникает человеческий контакт. Можно задать неожиданный вопрос и получить ответ: политики тоже люди. И они это знают: табльдоты часто используются для вброса важной или «жареной» (сенсационной) информации. Это называется «пробный шар» (пришло из бильярда). Политик, в случае чего, потом легко от него открестится. Мол, расслабился в неформальной обстановке, с кем не бывает. Брякнул что-то, а злые и некомпетентные гады-журналюги, как всегда, всё переврали и не так поняли.

Стою в ВШЕ; скучаю. Обычная рутина: спикеры (Кудрин и Ясин) рассказывают о героических усилиях правительства по борьбе с кризисом. Журналисты делают вид, что верят. И тут Кудрин выдаёт сенсацию: для пополнения бюджета власти обсуждают идею резкого и внепланового повышения акцизов на табак и алкоголь. Что мгновенно приведёт к росту цен на эти товары. Водка подорожает! А-а-а-а!!!

Я стою в первом ряду; близко к спикерам. Коллеги-журналисты засыпают Кудрина вопросами: насколько подорожает? Когда? Как? А меня разобрал жуткий смех. Ржать на пресс-конференциях крайне неприлично: ты пришёл не к клоунам, а к серьёзным людям, обсуждать важные для общественности вопросы. А что в России может быть важнее цены на водку? Какой курс доллара? Наша валюта — жидкая! Пересмешника могут отлучить: перестать приглашать на пресс-конференции. Что автоматически влечёт неприятности на работе: ведь своим поведением ты подставил издание, которому теперь надо унижаться, ублажать пресс-службы спикеров, чтобы простили, и начали снова звать на «прессухи». Уже другого корреспондента, разумеется. Поэтому я со смехом отчаянно борюсь, но совладать не могу: рожу кривит и крючит. Почуяв сенсацию, толпа коллег-журналистов стоит плотно, напирает, прижимая меня к спикерам. Юркнуть в задние ряды и отсмеяться там — не выходит. Хорошо съёмки нет: формат полузакрытый; без телевидения и фотографов работаем. Моё недостойное поведение замечает стоящий уже буквально в паре метров от меня Алексей Кудрин. Он вопрошает:

— Извините, а что вы смеётесь? Что я такого смешного сказал?

— Стихи вспомнил, Алексей Леонидович…

— Интересно, какие? Может, вы нам процитируете?

И я выдал:

Алексей Леонидович Кудрин сгибается пополам от смеха. Он держится за живот и не может разогнуться. Ко мне бросается шкафоподобный охранник Кудрина, уверенный, что я что-то с министром финансов учудил; устроил покушение. Хочет мне хорошенько врезать, но Кудрин с трудом находит в себе силы сделать отгоняющий жест рукой; всё, мол, нормально. Но охранник на всякий случай остаётся рядом. Через пару минут Кудрин разгибается. В его глазах пляшут искры:

— Как-как? Повторите.

Начинаю повторять, но Алексею Леонидовичу приходит в голову другая идея:

— Нет-нет. Запишите.

Вырываю лист из блокнота и начинаю оглядываться в поисках стола. Но его нет. Тогда Алексей Леонидович приходит мне на помощь. Он разворачивает охранника и чуть сгибает его, чтобы мне было удобно писать на монументальной спине. Записал. Алексей Леонидович берёт мой замызганный листок и кладёт в карман. Затем выдаёт:

— Вы знаете, я сейчас поеду в Ново-Огарёво к начальству. Меня ждут президент и премьер (в тот момент, соответственно, Медведев и Путин). Они меня попросили озвучить идею повышения акцизов на табак и алкоголь и проследить за реакций. Вопрос ведь острый; могут быть социальные последствия. Будет им реакция: стихи почитаю.

Не знаю, читал ли. Но в тот раз акцизы повышены не были.

В Маршруте 5, я утверждал, что капитализм пришпоривает крота истории. Теперь скажу, как именно он запрягает это мерзкое животное. Путём создания возможностей, по-научному: социальных лифтов. Материальные блага и лифты к ним не падают с неба, а создаются муравьиным трудом тысяч и тысяч людей. Но человек — ленивая скотина; он работать не хочет. Можно бить его палкой; о рабстве мы говорили в Маршруте 5. Но он ведь скотина не только ленивая, но и хитрая. При работе из-под палки обязательно станет отлынивать, филонить, ещё и приворовывать повадится. Чтобы человек хорошо работал, нужна не палка, а приманка. Морковка перед носом, за которую испокон веку водят ослов. По-научному: мотивация. Процесс взаимосвязан. Осёл не может повлиять на морковку, а человек на собственную мотивацию очень даже влияет. Если люди чем-то занимаются с душой и с огоньком, хотя бы даже воруют, то очень скоро будет построена эффективная система, пирамида, генерирующая для всех участников процесса увеличивающийся поток материальных благ. При минимальной справедливости распределения, размеры морковки перед носом человека начнут распухать. Не исключено, что со временем он даже сможет дотянуться до кончика…