Его мысли без конца возвращались к недавнему разговору со сводной сестрой. Многое из сказанного ею удивляло его. Она знала доброго, любящего отца. У Габриеля не раз возникало ощущение, что у них с Келли были разные отцы, совершенно непохожие один на другого.

В какой-то мере ему стало легче. Он получил ответы на часть вопросов, хотя эти ответы вызвали у него новые вопросы. Самым приятным было узнать, чей он внук. При мыслях о деде у него теплело в груди.

«Помимо сестры, у меня есть хотя бы еще один кровный родственник, которым я могу гордиться».

Жаль, что он сейчас не мог перенестись домой, лечь рядом с сонной Джулианной и рассказать ей обо всем. Как здорово было бы оказаться в ее объятиях и стереть этот день. Он допустил колоссальную ошибку, решив ехать сюда один. Естественно, что и последствия этой ошибки он был вынужден расхлебывать в одиночку.

Ругая себя, Габриель поплелся в душ, надеясь с помощью горячей воды освежить себе мозги. Потом он намеревался продолжить чтение материнского дневника. Может, он найдет там правду об отношениях своих родителей?

5 декабря 2011 года. Вашингтон, округ Колумбия

Натали Ланди в ужасе глядела на газетную фотографию.

Потом раздался странный звук, напоминающий скрежет тормозов, и ее мир вдруг остановился. Снимок был черно-белым: мужчина и совсем молодая светловолосая девушка стояли, держа друг друга в объятиях, и улыбались в объектив аппарата. На пальце девушки поблескивало кольцо с крупным бриллиантом. Ниже шло сообщение о помолвке и скором союзе двух могущественных семей из мира политики.

Желудок Натали взбунтовался. Она склонилась над мусорной корзиной и исторгла из себя завтрак. Потом дрожащей рукой вытерла губы и потащилась в ванную.

Там она налила себе стакан воды и попыталась думать связно. Снимок был подтверждением того, что она все потеряла. Разумеется, до нее доходили слухи, которым она не придавала особого значения. Она знала: Саймон обхаживает дочь сенатора Хадсона исключительно по политическим мотивам. Во всяком случае, он так ей говорил… тогда, в конце августа, лежа в ее постели.

Натали четко выполняла все, что он от нее требовал. Работала в избирательном штабе его отца и держала язык за зубами. Изредка звонила Саймону и посылала ему электронные письма. Ответы приходили все реже, а потом, где-то в ноябре, Саймон вообще перестал ей отвечать.

Получается, он ее просто использовал. Забавлялся ею, как игрушкой. И так продолжалось год за годом. Он всегда волочился за какой-нибудь другой женщиной, а Натали служила ему постельной принадлежностью.

И она безропотно подчинялась. Делала то, чего ей вовсе не хотелось. Предоставляла свое тело для его сексуальных экспериментов и закрывала глаза на то, что он трахается с другими женщинами.

Натали разглядывала свое отражение в зеркале ванной, когда у нее возникла жуткая мысль.

Ей было нечего терять, зато она могла кое-что приобрести. А вот Саймону было что терять, и она вылезет из кожи вон, но насладится его крахом.

Натали вытерла губы и вернулась в спальню. Злость придала ей силы. Встав на колени, она полезла под кровать. Там, под расшатанной паркетиной, находился ее тайник. Достав из тайника флешку, Натали спрятала ее в карман жакета, после чего вернула паркетину на место.

Торопливо надев пальто и взяв сумочку, Натали вышла из дома и принялась ловить такси. Она была так поглощена этим занятием и своими мыслями, что не заметила темную машину, стоявшую на другой стороне улицы. Ей удалось достаточно быстро поймать такси. Темная машина двинулась следом, держась на безопасном расстоянии.

«Габриель, до тебя доходят мои сообщения?» – мысленно спрашивала Джулия. Уже в третий раз она пыталась ему позвонить, но вместо голоса мужа слышала сигнал голосовой почты. Вздохнув, Джулия принялась диктовать ответ.

«Утром я послала тебе сообщение насчет паровоза. На его днище я обнаружила нацарапанные буквы „O. Ш“. Мне они ничего не говорят. А тебе? И как ты узнал об их существовании? Я их видела впервые.

Жаль, что тебе придется задержаться, но вполне понимаю твои намерения. Надеюсь, что твоя встреча с теткой будет успешной.

Сейчас я нахожусь в библиотеке, делаю работу по последнему семинару. Как ты помнишь, телефонные разговоры в читальном зале запрещены. Пошли мне эсэмэску, я выйду в коридор и перезвоню тебе. Я по тебе скучаю».

Шумно вздохнув, Джулия отправила сообщение и выключила телефон. Послания Габриеля становились все печальнее. Конечно, каждый из них занимался делом. Габриель узнавал историю родственников со стороны отца. Она подтягивала хвосты по семинарам и правила текст лекции. Но они скучали друг без друга. Джулия начинала тревожиться за мужа.

Поскорее бы развязаться с заданием последнего семинара. На этом ее семестр закончится. А потом у них с Габриелем начнутся рождественские каникулы.

Джулия вернулась в читальный зал и вновь застучала по клавишам ноутбука.

* * *

А в это время Габриель сидел в кабинете Лючии Барини, заведующей кафедрой итальянской культуры Колумбийского университета.

– Каково твое мнение о Джузеппе Паччиани из Флоренции? – спросила профессор Барини, восседая за своим письменным столом.

Габриель усмехнулся:

– Ничего особо похвального сказать не могу. У него есть всего одна книга и несколько статей на ту же тему. Довольно-таки средние работы. А почему ты спрашиваешь?

– Мы ищем замену одному из наших профессоров, ушедшему на пенсию. Кандидатура Паччиани стоит у нас в общем списке.

– Хочешь взять его на работу? – удивился Габриель.

– Может, и взяла бы, но одна наша аспирантка рассказала мне о домогательствах со стороны Паччиани. Это было несколько лет назад, когда она училась у него во Флоренции. Думаю, ты ее знаешь. Ее зовут Криста Петерсон.

– Знаю, – поморщился Габриель. – И даже слишком хорошо.

– До меня доходили слухи о торонтской истории. Слышала я, что сама Криста и начала их распускать. Из-за нее вам с Джулианной пришлось покинуть Торонто. Это я тоже знаю.

– Ну, Криста слишком высокого мнения о своих возможностях, – сказал Габриель, говоря с нарочитым равнодушием. – Джулианне предложили докторантуру в Гарварде. Мы с ней собирались пожениться. Торонто не из тех городов, где я бы хотел обосноваться насовсем.

Лючия понимающе улыбнулась:

– Разумеется. Когда Джереми Мартин упросил меня взять Кристу, я и представить не могла, до чего она проблемная особа. Иначе я бы ни за что не согласилась ее взять. У нас нет недостатка в желающих учиться на нашей кафедре, и мы можем позволить себе выбирать.

Габриель сидел молча, неподвижный, как статуя.