6: – Будет ли в вашей новой стране право на инакомыслие и инаковерие?

Павел: – Несомненно, оно есть и сейчас. Никакой дискриминации.

Корреспондент 6: – Вы считаете бомбардировки монастырей русинов случайными? Просто потому, что они находились в районе боевых действий?

Павел: – Безусловно. Точно также пострадали и наши молитвенные дома. Мы даже готовы восстановить разрушенные монастыри. Вопрос в другом: эти объекты давно не посещались верующими. Там жили одинокие монахи. Стоит ли восстанавливать то, что никому не нужно? Этот вопрос важен. Крайне важен. Мы проведем совещание по этому вопросу с участием представителей русинов. Можете не сомневаться.

Корреспондент 7: – Господин Павел, съемочная группа французского телевидения просила меня передать письменное сообщение с просьбой о посещении горных монастырей русинов (встает, подает письмо, полковник Аббас принимает его). Они продублировали его по факсу. В канцелярию Вашей резиденции. Насколько реальна такая поездка?

Павел: – Пока в горах рыщут бандиты, озлобленные и исполненные ненависти к нашему правительству и нашему народу, это крайне проблематично. Ваши товарищи умные люди, зачем они обращаются с подобными просьбами? Мы не сможем обеспечить журналистам безопасность в этих районах. Впрочем, я думаю, что господин Аббас сможет согласовать маршрут с нашими спецслужбами и выбрать места, пригодные для посещения. Я думаю, что мы дадим ответ в течение двух ближайших недель. Уважаемые господа, прошу простить меня, но наше время истекло.

В кабинет входит охрана – четыре человека с автоматическим оружием в руках, в черной одежде. На голове зеленые повязки с изображением белых перекрещенных серпов.

Двое занимают место справа и слева от двери, двое около стола Павла.

Павел: – Я хотел бы поблагодарить вас за интересные вопросы. Всего вам доброго. Храни Вас Бог. Господин Аббас проводит вас в кинозал для просмотра документального фильма о событиях в Ясеваце.

Журналисты встают со стульев, Аббас выходит первый, приглашая рукой следовать за ним.

Павел: – Джабраил…

Слава оборачивается.

Павел: – Вы меня очень порадовали. На фоне всех этих вопросов. Редко можно такое услышать. Мало кто понимает величие и значение нашей деятельности. Все близоруки. Или просто слепы.

Слава: – Спаси Вас Бог, господин Павел.

Все журналисты покидают зал для встречи.

Полковник Аббас возвращается.

Павел: – После фильма к каждому наружное наблюдение.

Полковник Аббас: – Слушаюсь.

Павел: – Джабраил….Джабраил. Проверьте у него документы еще раз. И когда он улетает. И куда. Как узнаете – доложите мне. И французика под пристальное наблюдение. Как там его?

Полковник Аббас: – Анри его фамилия. Будет сделано, господин генерал.

Павел: – В их гостиничных номерах есть прослушка?

Полковник Аббас: – Конечно, иностранцев в другие номера не поселят.

Павел: – За этими двумя ничего необычного не замечено?

Полковник Аббас: – Нет.

Павел: – Ступай, Ахмед.

Аббас покидает кабинет. Павел встает с кресла. Показывает жестом охране, чтобы она удалилась. Открывает стол. Достает оттуда какие-то таблетки, берет бутылку с водой со стола, наливает воду в стакан, выпивает таблетки. Откидывается в кресле.

Шепчет: – Алхамдо-лилла. Алхамдо-лилла. Алхамдо-лилла (перевод: хвала Богу).

Картина вторая

Перевалочный пункт на территории Турции. Рой Измит в тюремной камере. Посередине стоит оцинкованный стол (повернут к сцене торцом). К столу привязана веревками (руки и ноги) жена Ивана – Мария. Она в разорванной одежде. Глаза завязаны. Лежит на столе лицом вниз. Камера довольно узкая. Капает вода с потолка. Сыро и сумрачно. Освещение очень тусклое. На полу валяется старое одеяло.

Рой: – Мария, вы очнулись?

Мария: – Где я? Голова раскалывается. Почему вы привязали меня? Глаза завязали…

Рой: – Так нужно, Мария.

Мария: – Я ничего не понимаю. Кто вы такой?

Рой: – Я друг вашего мужа.

Мария: – Друг? Почему вы держите меня в таком положении? Я сейчас кричать буду.

Рой: – Это не нужно. Иначе придется вас наказать и очень больно. Вы находитесь в Турции. Во-первых. Во-вторых, вам скоро предстоит встретиться с вашим мужем. Нам требуется только одно – чтобы он дал нам необходимую информацию. Тогда мы прекратим розыск ваших детей, а вам сохраним жизнь, и вышлем из страны, куда угодно. Либо вы можете перейти в джабиризм, и стать полноценными гражданами нового общества. Новой страны.

Мария: – Боже мой…Вы похитили меня…Выкрали …Да?

Рой: – Вот, видите. Все просто. И вас объяснять ничего не надо.

Мария: – Может быть вам лучше убить меня?

Рой: – Вот и ваш муж говорит тоже самое. Проблема в том, что вы нужны нам живыми. Вот в чем беда. Даже не знаю, как быть. Просьбу вашу выполнить я не смогу.

Мария: – Хотите меня использовать? Ничего у вас не выйдет.

Рой: – Вы лежите на столе, абсолютно беспомощны, и пытаетесь что-то еще говорить…Я могу сделать с вами, что угодно. Понимаете, Мария, я не уверен, что вы будет продолжать в том же духе, когда вы будете наблюдать, как вашему мужу будут отрезать пальцы. А еще хуже, если мы отыщем ваших детей. И проблемы будут уже у них. Вы меня хорошо слышите?

Мария: – Да.

Рой достает стальной тонкий прут и со всего размаха наносит удар по спине Марии.

Рой: – Так лучше слышно?

Мария (громко): – Да.

Рой бьет сильнее: – Не слышу?

Мария (кричит): – Да. Да. Да.

Рой: – Какая умничка. Все понимаете. Мария, а вы меня не помните?

Мария: – Я вас не вижу.

Рой: – Конечно, не видите, но слышать-то можете?

Мария: – Я ваш голос не помню. Не узнаю.

Рой: – Между тем, я бывал даже у вас дома. Давно, правда.

Мария: – Кто вы?

Рой: – Зачем же я буду это рассказывать. Представляете, я был даже влюблен в вас. Да. Влюблен. Даже мучился. Страдал. А вы даже представить такого не могли…

Мария: – Зачем же вы бьете меня? Если были влюблены.

Рой: – Правильное слово БЫЛ. А сейчас нет. Я ничего к вам не испытываю сейчас.

Мария: – А муж-то вас узнал?

Рой: – Еще бы. Мы ведь с ним тет-а-тет беседовали. Его тоже пришлось бить. Но не стоит беспокоиться. Ему даже ничего не сломали.

Рой вышагивает по камере. И рассекает воздух стальной розгой. Неожиданно наносит сильный удар по ягодицам Марии.

Мария: – А…

Рой: – Даже не представляю, насколько это больно…Меня никогда не пороли.

Рой наносит еще удар. Мария вскрикивает. Рой сечет ее еще несколько раз, пока Мария не начинает плакать.

Рой: – Плач это хорошо. Это облегчает боль и очищает сердце. Мария, надеюсь, что вам ВСЁ ПОНЯТНО?

Мария: – Понятно.

Рой: – Если вы любите своего мужа и детей, вы сделаете все, что потребуется ради их спасения. Так? (наносит еще удар)

Мария: – Да…Так (вскрикивает, продолжая плакать).

Рой: – Удивительные метаморфозы.