— А когда сюда придет этот твой приятель? — спросила она, заметив, что Гленн то и дело нервно посматривает на часы.

— Не раньше чем через час. Купер вечно задерживается на работе, если требуется его помощь.

Эвелин знала Купера. Ей оставалось лишь надеяться, что он придет раньше, а не позже. И что поможет ей. Но даже если, когда он придет, она все еще будет жива, Гленн вряд ли позволит Куперу ее увидеть.

— А он знает? — спросила она. — Про Даниэль и… все остальное.

— Купер? Ты думаешь, я стал бы посвящать этого дурака в такие вещи? Нет конечно. Он просто хороший парень, который согласился ссудить мне пару сотен баксов и привезти их сюда, пока я буду ремонтировать твою сигнализацию.

— Он даже не догадывается, что ты исчезнешь с его деньгами?

— Ничего, у него есть работа. Какая ему разница, парой сотен баксов больше, парой сотен меньше?

Эвелин поморщилась — бедро болело, и боль никак не желала стихать.

— Смотрю, ты все продумал.

— Я был уверен на все сто, пока не появилась ты. — Гленн потер ладонью лицо, вздохнул и покачал головой. — Черт, как же мне не хочется этого делать!

Он произнес это так, как будто разговаривал с кем-то еще, однако Эвелин ему ответила:

— Что именно? Ты ведь пообещал, что не тронешь меня.

— Я бы рад, док, честное слово, я бы рад, но, увы.

— Гленн, в этом нет необходимости…

Но он, похоже, ее не слушал, тщетно борясь с самим — собой.

— Ну зачем только я убил Даниэль? Зачем я это сделал? — выкрикнул он и несколько раз стукнул себя кулаком по голове.

С каждым таким ударом Эвелин слышала, как в унисон колотится ее собственное сердце. Грудную клетку как будто стиснул железный обруч.

— Мне тоже интересно это знать, — сказала она.

— Я не хотел, — произнес Гленн. — Когда она не вышла на работу в понедельник, я зашел к ней, чтобы узнать, почему. Я застал ее лежащей на диване — она слушала музыку и красила ногти. Уважительных причин у нее не было. Когда я сказал ей, что она в два счета вылетит с работы, она ответила, что этого не произойдет, потому что теперь она спит с Фицпатриком.

— И вы поругались.

— Да, мы поругались. Я был зол на нее. Я пытался внушить ей, что с ее стороны великая глупость с ним связываться, что тем самым она ставит под удар всех нас, но ей было наплевать. Для нее главным было потакать собственным извращенным фантазиям.

Эвелин догадалась: извращенные фантазии Даниэль возбуждали Гленна, не говоря уже о том, что он имел с них неплохой навар, однако свои мысли она предпочти оставить при себе. Не та ситуация.

— Ты ее ревновал? — спросила она. — В этом вся причина?

— Боже упаси! Ты меня не слушаешь. Риск был слишком велик. Не хватало нам, чтобы она трахалась с Фицпатриком! А если бы она ему что-то сказала и выдала нас с потрохами? Или бы он стал за ней наблюдать и сам обо всем бы догадался?

Эвелин легко могла себе это представить.

— И в результате дело дошло до рукоприкладства…

— Я ее даже пальцем не тронул. Я не грубиян, — решительно заявил Гленн.

— Тогда как она умерла?

— Я всего лишь хотел, чтобы она заткнулась. Она орала, что позвонит Амароку, что ей нужен повод пригласить его к себе домой. Я испугался, что нас услышит ее сосед и позвонит ему вместо нее. И тогда я, — Гленн поморщился, — схватил ее за шею и как следует стиснул, чтобы она умолкла. Это сработало. Она моментально умолкла. Мне тотчас же полегчало. Так что я не смог удержаться.

Эвелин подумала, сможет ли она попасть в кухню, чтобы взять нож. Похоже, что нет. Он загнал ее в угол. Конечно, нож не пистолет, и все же…

— Но это не объясняет, что случилось с Лоррейн, — сказала она.

— Бог мой, Лоррейн. Ты ведь знаешь, как я любил ее. Я не хотел ее обижать, но она откуда ни возьмись вошла и увидела, что Даниэль мертвая лежит на полу, я же стою рядом и ломаю голову, что мне делать с телом. Она закричала, развернулась, чтобы убежать. Я был вынужден действовать быстро.

Господи, ведь это она, Эвелин, попросила Лоррейн заглянуть к Даниэль, чтобы узнать, в чем дело. Это она толкнула ее на верную смерть. От этой мысли Эвелин сделалось дурно. Но нет, сейчас об этом лучше не думать. Ей нужно тянуть время, заговаривать Гленну зубы, чтобы он не нажал на спусковой крючок.

— А почему в доме Даниэль не было крови?

— Я же сказал тебе! — взревел Гленн. — Я ее задушил. Я в нее не стрелял. Я вообще не собирался ее убивать. Ни ее, ни кого-то еще. Я задушил их обеих.

— Но в моей постели оказалась лишь рука Даниэль.

— А, это! — Гленн заметно успокоился. — Я разрезал их обеих на куски в сарае позади дома моего деда. Повторяю, я был вынужден это сделать. Чтобы все подумали, что в городке орудует серийный убийца.

— Гениальная идея! — воскликнула Эвелин. — И главное, она сработала. Я действительно подумала, что это Джаспер.

Гленн кивнул, польщенный ее похвалой.

— Я смотрю телевизор и знаю, что означают такие вещи. Но как можно получать от этого удовольствие — это выше моего понимания.

— То, что сделал ты, — сказала она, — совершенно иное дело. У тебя имелась конкретная причина.

— Совершенно верно. Мне ничего другого не оставалось. — Он виновато посмотрел на Эвелин и навел на нее пистолет. — Боюсь, что и сейчас тоже. Честное слово, Эвелин, мне не хочется этого делать. Ты мне всегда нравилась. Даже слишком. Но я слишком глубоко вляпался, и для меня есть лишь один выход. Ты — единственная преграда между мной и возможностью начать новую жизнь. Не приди ты сюда…

Эвелин попыталась вжаться в стену. Это единственное, что ей оставалось. Ей очень хотелось надеяться, что Амарок успеет ее спасти, однако она знала: этого не будет. Он был в Анкоридже, за несколько миль отсюда, сдает в управление полиции Куша, а труп Хьюго и то, что осталось от Лоррейн и Даниэль, — судмедэкпертам. Скорее всего, ему и в голову не придет проверить, как там она. Он поймет, что ее нет, лишь когда вечером вернется домой.

Гленн выстрелил. Пуля впилась в стену рядом с ней. Эвелин тотчас охватила паника. Это не дурной сон — это дурная реальность! Она должна что-то предпринять. Собравшись с духом, она бросилась на Уиткомба.

Подобная смелость с ее стороны застала его врасплох. Грохнул второй выстрел, от которого у Эвелин заложило уши. Однако пуля, похоже, попала или в другую стену, или в потолок. Эвелин не могла сказать, куда именно, потому что Гленн стрелял, отступая. Пятясь назад, он стукнулся затылком о стену. Удар оглушил его — по крайней мере настолько, чтобы Эвелин смогла схватиться за пистолет. Впрочем, прежде чем она успела вырвать оружие из его рук, Уиткомб пришел в себя.

Теперь они с ней боролись. Увы, на этот раз преимущество было на его стороне. Эвелин понимала — вскоре все будет кончено. Как только он сможет наставить на нее пистолет, он нажмет на курок. Но Гленн нажал на него даже раньше. Пуля явно попала в потолок, потому ей на лицо полетели крошки штукатурки.