Главное ускорение у Фиамы получалось! С волшебной стрелой дела обстояли гораздо хуже. Несмотря на отстранение от практики заклинания полукровка должна была на последнем занятии продемонстрировать свои успехи, чтобы получить отметку в личном деле и разрешение вышить соответствующий узор на лентах.

Единственный раз у Фиамы вышло подобие волшебной стрелы, и та была тёмная и пугающая, а зачаровалась только благодаря злобе и ненависти к Сиэлю. Преподаватель даже не смотрела на попытки полукровки. Она махнула рукой с брезгливым видом и оценивала остальных. Что означал её жест, Фиама не знала.

– Осторожно, вдруг это ментальная стрела, разрушающая дух, а не тело. Она же Баньши как никак, – продолжали подшучивать и высмеивать Фиаму сокурсники.

Дочь ашуры поникла, она не заметила, как преподаватель прислушалась к словам ребят и кивнула своим мыслям. Она рассудила, что в издевательствах могла быть доля правды, а потому зачла полукровке её тонкую, полупрозрачную змейку. Наставница махала рукой некоторым адептам, отпуская их, других же, в том числе Сиэля и Джадана, хвалила за превосходную магию.

Преподаватели оценивали достижения адептов, но в личном деле ставили пометки об успеваемости по тем или иным заклинаниям и направлениям. Когда адепт не мог справиться с заклинанием, ему давали несколько недель на повторное изучение. Людям давали срок, полукровку повторно обучать никто не стремился. Если адепт не справлялся с заклинанием после повторного изучения, ему ставили пропуск в личное дело. Он мог продолжить практиковаться самостоятельно, в присутствии Куратора, но если пропусков в личном деле набиралось много, адепта исключали.

Пока Фиаме это не грозило. Волшебную стрелу она зачаровать могла, слабо, криво, мимо цели, но заклинание получалось, а значит в личном деле стояла отметка. Только вышить узор на своих лентах полукровка не могла – их вышивали только после полного освоения заклинания.

Летние экзамены оказались во многом сложнее зимних. Не всегда Фиаму выручали небесный взор, минутки, сэкономленные ускорением, и масса прочитанных книг. Не считая волшебной стрелы, дочь ашуры справлялась и получала заслуженные отметки в личное дело.

Иногда, когда небесный взор был бесполезен, и Фиама не могла ответить на дополнительный вопрос, она сильно нервничала и ловила себя на том, что ощущает чужие эмоции. В такие моменты она пугалась ещё сильнее. Дочь ашуры боялась повторения прошлого взрыва, тем более во время экзаменов. От неё шарахались все, даже преподаватели с опаской относились к Баньши, остерегаясь, что та в любую минуту могла потерять контроль над эмпатией.

Стоило Фиаме почувствовать чужой голод в столовой, как она обратилась к Варее за помощью. Эмпат восприняла новость со всей серьезностью, на которую способна и перешла к основательным тренировкам. Дочь ашуры попрощалась с летним отдыхом. Каникулы ещё не начались, а Варея составляла план усиленного центрования в каждую свободную минутку.

Последние экзамены приходилось сочетать с непрерывными занятиями эмпатией.

– Но почему я снова чувствую чужие эмоции? – допытывалась Фиама.

– Я не уверена… скажи, ты уже считаешь циклы? – замявшись, спросила Варея. Фиама не поняла вопроса. – Эм… ты уже девушка? Твой организм подаёт признаки взросления раз в оборот Персефоны?

– Вы об этом, – потупилась полукровка. – Да, – выдохнула она. С матерью Фиама могла обсуждать эти вещи, с сёстрами тоже, но с незнакомой женщиной, пусть и подругой, стеснялась.

– Тогда всё сходится. Амулет Роуг теряет силу, а точнее его основа. Эрви говорил, что за основу взяли каплю твоей крови, – объясняла Варея.

– Вы намекаете, что та кровь из меня вышла? – состроила рожицу Фиама. – Я не совсем понимаю.

– Не вышла, а изменилась, – подняла палец маг.

– Разве кровь может меняться? – опешила дочь ашуры.

– Конечно, – отмахнулась Варея. – Многие не верят теории Кристофа, но у женщин кровь меняется с каждым циклом. Конечно, это происходит не на уровне родословной, но старая кровь уходит, а на её замену формируется новая, более насыщенная магией, свежая. Сколько циклов прошло с тех пор, как тебе дали амулет?

– Два или три… – попыталась припомнить Фиама.

– Сила крови слабеет, – кивала Варея своим мыслям. – Сейчас твой организм перестраивается, кровь наполняется магией, ты учишься и растёшь. Дар внутри тебя крепнет и пропитывает кровь. Старая кровь не так глубоко напитана даром, потому не в силах подавить новую. Именно поэтому ты должна напрячься изо всех своих сил и научиться в первую очередь блокировать дар сама, без помощи амулета. Амулет, к сожалению, скоро станет бесполезен, – сочувственно произнесла Варея и положила руку полукровке на плечо. – Его действие слабеет и слабеет очень быстро.

– Как же истории, про ведьм, шаманов, использующих в своих ритуалах кровь и волосы. Они хранят её десятилетиями, а проклятия их действуют поколениями, – взбунтовалась Фиама. Она не хотела повторения припадка в столовой, но боялась, что не сумеет быстро научиться подавлять дар, ведь до сих пор с центрованием дела обстояли скверно.

– Нашла, что сравнить. Ведьмы и шаманы, а также некоторые артефакты поиска на крови привязаны к родословной, а не к дару. Это разные вещи. Не дай Ветер тебе схлопотать проклятие по крови. С ним потом придётся веками мучиться, и твоим детям и внукам и правнукам. А сила Хаоса накладывает проклятие на душу – это ещё страшнее, – посулила Варея. – Кто стал Хаоса слугой, тот никогда не очистится. Но сейчас не об этом. Времени мало, нужно заняться делом.

С началом усиленных тренировок Фиама за неделю продвинулась в центровании и перешла к закреплению.

Когда закончился второй семестр всё свободное время полукровки поглотила эмпатия, Фиама занималась утром, днём и вечером и вскоре приблизилась к концентрации на своём центре. Варея любила проводить занятия на дальнем островке, а её методы были весьма сомнительны. Наставница улавливала момент, когда её ученица погружалась в себя достаточно глубоко, и начинала беспардонно ощупывать её, трогать, гладить, даже щипать.

На очередном послеобеденном занятии, Варея повалила полукровку на траву и всем телом прижала к земле. Фиама знала, что это часть тренировки и не открывала глаз, она концентрировалась на своём центре и абстрагировалась от мира вокруг.

Варея с шаловливой улыбкой уселась на дочь ашуры верхом и стала гладить её бёдра. Фиама по-прежнему концентрировалась на центре, на мыслях о доме, матери и сёстрах, на походах в лес за грибами, прогулками близ Сейтан Хейма. Варея хмыкнула и продолжила шарить руками по телу полукровки. Маг повела руки выше, сжимая и надавливая на юную плоть адепта. Дочь ашуры не дрогнула, но мысли её стали путаться, вместо дома, она представляла деревню и людей, собиравших хворост, чтобы сжечь маленькую полукровку.

Ухмыльнувшись, Варея предприняла решительные действия и повела руки дальше. Достигнув небольшой груди адепта, маг медленно сжала её в руках. Фиама дрогнула и стиснула челюсть, лицо её напряглось, брови сошлись на переносице, глаза полукровка не открыла, но наставница знала, что концентрация спала. Трудно терпеть надругательства над собственным телом, но иного метода тренировки Варея не признавала. Маг помнила, как её учила старая карга, она не лапала, она хлестала прутом в самый неожиданный момент. Варея ненавидела ту каргу, и поклялась никогда никого не учить таким способом, ведь был другой. Отвлекать от центрования можно ласками, а не насилием.