Отмечая падение боевого духа русских, отчет 9-й армии свидетельствует:

«Боевая надежность противника в среднем невысока. В ноябре почти половину пополнения составляли представители национальных меньшинств. Во многих подразделениях ошибки командования и жестокое обращение привело к отчуждению между офицерами и их подчиненными. В донесении от 18.11.42 г. 262-й <sic> стрелковой дивизии упоминается о том, что в полку 22 человека умерли от изнеможения. В приказе войскам Калининского фронта от 4.11.42 г. отмечаются „расстрелы красноармейцев без разбору, за незначительные провинности“» (46).

Немецкие критики неоднократно подчеркивали несогласованность действий русской пехоты и артиллерии усиления. Описывая попытки русских привести в исполнение приказ Сталина № 325 об эффективных совместных действиях танков и пехоты, они отмечали:

«Совместные действия танков и пехоты по-прежнему оставляют желать лучшего. Слабость командования танковых войск проявляется в том, что после неудачи или отражения атаки ее повторяют в том же месте, через предсказуемое время, без малейших изменений в тактике. По этой причине эффективность использования артиллерии поддержки не повышается. По мнению командиров танковых войск, приказ, согласно которому командиры танковых рот уже не возглавляют атаки, а остаются на наблюдательных пунктах в тылу, вызвал замедление темпа атаки. Он же затруднил командование, поскольку рация имелась только у командира роты, а связи с подчиненными он не имел. Таким образом, атаки зачастую превращались в разрозненные удары в отдельных секторах.

Недостаточная оперативность была продемонстрирована 25 и 26.11 у Гредякино (Восточный фронт), когда целая танковая бригада с 58 танками выкатилась на немецкое минное поле и серьезно пострадала. Пополнение материальной части поступало очень быстро, особенно на Восточном фронте. Однако пополнение личного состава заметно уступало материальному. К примеру, пополнение 200-й танковой бригады перед вводом в бой наездило всего пять часов» (47).

С другой стороны, немцы отмечали и высоко оценивали новые русские методы восстановления и ремонта танков на поле боя с помощью новых «ремонтно-восстановительных бронемашин», которые сопровождали идущие в атаку танки. В отчете говорится, что вновь сформированный танково-транспортный батальон поддержки «осуществлял поставки боеприпасов и топлива на поле боя» (48). Что касается поддержки артиллерии, вдобавок к ее изъянам на Восточном (Вазузском) фронте немцы отметили, что сосредоточенный огонь в секторе Белого почти не велся начиная с момента развития успеха до 12 декабря, когда немецкие контратаки были уже в разгаре.

Несмотря на то что оперативные и тактические недостатки, а также просчеты руководства разных уровней явно внесли свою лепту в поражение советских войск, в основном операция «Марс» провалилась по стратегическим причинам. Вина за него была возложена на генералов Жукова, Конева и Пуркаева, которые разрабатывали операцию и следили за ее ходом, на Ставку и Генштаб, которые одобрили план Жукова, и на командиров армии, попытавшихся осуществить его. Но при жесткой командной системе, существовавшей в Красной армии в конце 1942 года, основную ответственность за победу или поражение нес тот представитель Ставки, который разрабатывал стратегические планы. В операции «Марс» таким командующим был генерал Жуков, координировавший действия советских войск на всем западном направлении.

Стремление Жукова уничтожить группу армий «Центр», возникшее еще под Москвой в 1941 и 1942 гг. и подо Ржевом в августе 1942 г., почти переросло в одержимость. Эта одержимость придала ему неуместный оптимизм, оставила глухим к возможности поражения и его стратегическим последствиям. Попросту говоря, он забыл, что возможен и другой исход, и спланировал излишне масштабную двухэтапную операцию, поставив перед собой грандиозную цель — полное уничтожение хваленой немецкой группы армий «Центр». В процессе планирования оптимизм Жукова лишь усиливался. В конце концов Жуков впал в самообман и был полностью убежден в том, что все его прогнозы сбудутся. Заманчивые перспективы стратегической победы операции «Юпитер» негативно сказались на планировании операции «Марс» и помешали отчетливо увидеть достижимые цели последней. Об этом ясно свидетельствовали изменения в диспозиции сил в последнюю минуту (а именно, переброска 2-го механизированного корпуса в сектор Великих Лук) и настойчивая погоня Жукова за эффектной победой.

Как только операция «Марс» началась, Жуков был полностью нацелен на успех, а присущее ему упрямство (усиленное завистью к Василевскому) помешало откорректировать цели с позиций реализма и не питать слишком больших надежд, не соответствующих обстоятельствам. Вместо этого воин Жуков требовал от командиров и солдат еще большей решимости в бою. Со страхом вспоминая о незавидной участи предшественников, потерпевших фиаско, командиры армий, корпусов и дивизий Жукова безжалостно бросали войска в бой, в пылу атаки зачастую забывая про жестокие уроки начала войны. Как и следовало ожидать, эффектные победы в некоторых секторах бок о бок соседствовали со страшной бойней в других. В конце концов сражения повсеместно превратились в бойню, операция провалилась. Что характерно, Жуков сохранял оптимизм до самого конца, до последней капли выжимая энтузиазм и кровь из своих изнемогающих войск. Характерно и то, что после провала операции Жуков сразу принял решение возобновить свой крестовый поход при первой же возможности. Однако в конечном итоге Сталину импонировали в Жукове именно его оптимизм и упорство.

В ноябре и декабре победоносные немецкие войска перенесли удар, который существенно ослабил оборону Ржева, но и советские потери были чрезвычайно серьезными, если не катастрофическими. В операции «Марс» участвовало семь советских армий общей численностью свыше 667 тысяч Человек и свыше 1900 танков — из 1890 тысяч человек и 3375 танков, которые составляли Калининский и Западный фронты и Московскую зону обороны в ноябре 1942 года (см. Приложения). Вдобавок наступающие армии во время операции были доукомплектованы не менее чем 150 тысячами бойцов и несколькими сотнями танков.

По оценкам немецких источников, общие потери в живой силе советских войск превысили 200 тысяч человек, в том числе 100 тысяч убитыми, а потери танков составили 1655–1847 из примерно 2000 единиц, введенных в бой (49). В плен было взято и дезертировало 5272 советских бойца, опять-таки по подсчетам немцев, хотя, как правило, ни та, ни другая сторона пленных не брали.

Отчеты низших немецких подразделений подтверждают эти ошеломляющие цифры. К примеру, за период с 25 ноября по 5 декабря на реке Вазуза немецкая 5-я танковая дивизия зафиксировала ввод в бой 44 тысяч солдат и 550 танков противника, а также потерю 42 тысяч убитыми и 183 танков (50). В журналах немецкой 9-й армии отмечено, что русские лишились 300 танков на участке шириной в четыре километра во время 48-часового сражения, проходившего с 12 по 14 декабря (51). Немецкая 1-я танковая дивизия сообщила о потере противником в ходе боевых действий 121 танка, множество танков было брошено при попытке вырваться из окружения к югу от Белого. Подробный анализ советских потерь, проведенный немецкой 9-й армией, дал следующие результаты: