– Я в порядке, – сказала она раздраженно, водя желтой губкой туда-сюда по мраморному полу. – Но я не понимаю, что ее задерживает! – добавила она сердито, опуская рычаг, чтобы выжать губку. – К тому времени, когда она родится, ей нужно будет уже ходить.

– Ну, ожидаемая дата родов всегда очень приблизительна, – напомнила я.

– Да, но только потому, что многие женщины не знают дату зачатия, – возразила она. – Но я-то знаю. Я знаю это совершенно точно. Потому что это произошло только один раз. – Она остановилась, выпрямилась и положила руку на поясницу. – Это было первого августа, в пятницу, в «Лейк-Пэлэс» в Удайпуре, в Раджастане. Хочешь, скажу время?

– Хм, нет, спасибо, – сказала я.

Все-таки это счастливый случай. Все равно что выиграть в лотерею, купив один-единственный билет. Вы спите один раз с кем-то, кого вы почти не знаете, и вдруг – выигрыш! Ребенок.

– А что, она действительно сильно запаздывает? – спросила я.

– Вообще-то нет, – призналась Салли устало. – Просто это не слишком весело – быть беременной девять с половиной месяцев. Она все время толкается у меня в животе – там словно «Лихорадка субботнего вечера».[119]Я не рискую выходить на улицу: боюсь, что отойдут воды, – продолжала она, – и у меня жуткий запор – кишечник так сдавлен, что фекалии вот-вот полезут через уши. Господи, я могла бы съесть кусок угля! – добавила она с голодным блеском в глазах.

– Почему бы тебе не поторопить ее? – спросила я.

Салли посмотрела на меня так, будто я сказала: «Почему бы тебе ее не удочерить?»

– Ничто не заставит меня ее торопить, – сказала она многозначительно, снова принимаясь за мытье полов. – Потому что это будет означать роды в больнице, а я хочу родить ее естественно, в домашней обстановке. Но мне так хочется, чтобы она поспешила, – добавила она с раздражением.

Подойдя к буфету, она порылась там, затем с торжеством вытащила старую зубную щетку.

– Салли, что ты сейчас-то намерена делать? – спросила я слабым голосом.

Она опустилась на колени и набросилась, орудуя щеточкой, на плинтус.

– Терпеть не могу, когда в углах пыль, – пояснила она, вычищая воображаемые пылинки яростными, резкими движениями. – Я не хочу, чтобы Леони подверглась воздействию микробов и аллергенов. Послушай, Тифф, спасибо за то, что приехала, но ты вполне можешь заняться чем-нибудь другим. Ведь тебе, должно быть, довольно обременительно…

– О нет, нет, нет, – возразила я. – Хотя ладно, я поеду в клуб и посмотрю теннис, – сказала я, благодарная за возможность уйти. – Там финал мужского турнира, и мне бы хотелось на это взглянуть. Но у меня с собой мобильник, – добавила я, – так что при первых же схватках сразу звони, и я приеду.

– Ладно, – сказала она весело, начищая сверкающий белизной подоконник. – Я позвоню, как только ты понадобишься. Иди развлекайся.

Я прошла к Фулхем-Бродвей и спустилась в метро. Через двадцать пять минут я буду в клубе. Мне так хотелось увидеть матч. В нем участвовал белобрысый Алан, что было удивительно, потому что он никогда раньше не доходил до третьего тура. Однако в последнее время он играл как дьявол. Хотя у него все равно мало шансов обыграть Эда Брукса, думала я, пересаживаясь на Северную линию на «Набережной»; Эд, который завоевывает титул чемпиона последние четыре года, изничтожит его. Но на это интересно будет посмотреть. Проходя через ворота, я услышала звуки сильных ударов мяча о ракетки и взрывы аплодисментов. На дальнем травяном корте человек пятьдесят сидели на деревянных скамьях. Все они увлеченно следили за матчем, головы поворачивались туда-сюда с каждым ударом. Подойдя ближе, я заметила в середине первого ряда свободное место. Шел второй сет. Эд, должно быть, разгромил Алана в первом сете, подумала я, садясь на скамью. Затем взглянула на табло. Эд действительно выиграл первый сет, но не со счетом шесть-ноль или шесть-два, как я ожидала, а всего лишь со счетом семь-пять. Алан явно не собирался сдаваться. Сейчас он подавал, имея три гейма в выигрыше и четыре проигранных. Он высоко подбросил мяч левой рукой, одновременно заводя ракетку за спину, и затем – бах!

– Пятнадцать-ноль, – произнес судья спокойно. Какой удар! Эд не успел даже глазом моргнуть, не то что принять. Затем Алан перешел на другую сторону площадки и снова подал мяч, послав его далеко в правый угол. Эд отбил его прямо в сетку.

– Тридцать-ноль.

Господи, Алан выглядел таким решительным. Я взглянула на Джулию: она явно нервничала, но глаза у нее сияли, когда Алан выиграл на своей подаче со счетом сорок-пятнадцать. Затем – бах! – и он вернул Эду мяч, отбив его отличным ударом справа.

– Гейм, Хеншер, – объявил судья. – Всего четыре гейма. Брукс подает.

Во время подачи Эда произошло то же самое, только наоборот. Алан пару раз хорошо отбил, но затем послал мяч слишком высоко, давая Эду возможность подбежать к сетке и ударить с лёта. Алан, ну что же ты, отбей! – поймала я себя на мысли. И удивилась, что желаю ему победы. Не потому, что он проигрывает, а потому, что чувствовала себя виноватой за то, что отвергала его раньше. Но, кажется, ему на это наплевать, подумала я, снова посмотрев на Джулию. Она была хорошенькой и так и сияла, хлопая в ладоши с фанатичным пылом каждый раз, когда он бил по мячу. И ее мольбы, кажется, действовали: Алан играл великолепно.

– Гейм, Хеншер, – объявил судья. – Хеншер впереди, пять-четыре.

У Алана сейчас было преимущество. Он подавал в этом сете. На подаче он выиграл первые два очка, но Эд сравнял счет несколькими коварнопосланными высокими мячами: в то время как Алан подбегал к сетке, мяч высоко взвивался над его головой, а потом приземлялся почти у самой задней линии и отскакивал с корта. Эд посылал мяч великолепно. Почти спорно – на линию. Алан играл сильно, но ему не хватало стратегического мышления, которым обладал его противник. Возможности победить в такой ситуации не было: теннис скорее игра ума, чем мускулов.

– Равный счет, – объявил судья.

Алан тяжело дышал, часто вытирая лоб белым платком. Он ловил взгляд Джулии, и она ободряюще ему улыбалась. Теперь он снова подавал, на этот раз сделав сверхкрученую подачу и послав мяч под сумасшедшим углом. И следующий он подал так же. Такой мяч совершенно невозможно принять. Изменять подачу в середине матча было очень рискованно, но, кажется, это сработало.

– Ведет Хеншер.

Эд выглядел раздраженным. Господи, надеюсь, он не собирается поступать, как Мак-Энроу,[120]подумала я, когда он ударил ракеткой по траве.

– Неправильное использование ракетки. Предупреждение, – объявил судья.

Алан спокойно ждал, возможно благодарный за передышку, и затем снова подал мяч. Бах! На этот раз Эд принял и вернул мяч; Алан послал его низко и сильно над сеткой, Эд отбил вверх, но в это время Алан уже был наготове. Казалось, он отобьет мяч вверх слева, когда тот летел к нему сверху, но он ударил с лёта и мощно послал его через корт.