но даже не шевелилась. Замерла, словно скованная внутренней болью и много думала. Вспоминала. В основном, о том, что в прошлом было между мной и Помпеем. Сколько же раз мы ругались. Тогда создавалось ощущение, что никогда не сможем найти точки соприкосновения, ведь рядом с ним я не могла себя вести так, как нужно, а он меня не понимал. И тогда я его кусала, а альфа озверялся. Делал мне больно. Как для парня — все это пустяки. Как для девушки — настоящая трагедия.

Изначально все между нами было неправильно, но вопреки всему имелись моменты внутреннего спокойствия. Умиротворения.

Я прекрасно помнила о том, как иногда по вечерам заявлялась к нему в квартиру. У Помпея был огромный телевизор, которым он почти никогда не пользовался, а я с предлогом, что хочу посмотреть на нем какой-то классный фильм, заставляла альфу сидеть рядом со мной.

И вот сидим мы и смотрим фильм. Помпей постоянно курит и он явно недоволен, так как считает все эти блокбастеры полным бредом и пустой тратой времени, а я представляю, что у нас свидание. Свечусь от счастья. Даже улыбаюсь.

«И как тебе может нравиться этот бред?» — замечая мое радостное выражение лица, он думает, что я в восторге от фильма.

Но мне не нравится фильм.

Мне нравится он.

Я стыдливо представляю то, как он кладет ладонь мне на талию и притягивает к себе. Целует в щеку, а потом и в губы. Пока я думаю о всем этом, Помпей все так же сидит и раздраженно смотрит куда угодно, но не на экран, то и дело сбивая пепел от сигареты в пепельницу, а я краснею, но продолжаю незаметно поглядывать на альфу.

Такие вечера я называла тайными свиданиями.

Тайными они были потому, что о них знала только я. Помпей же, естественно, был не в курсе наших свиданий, но на них всегда присутствовал. Хоть и частенько их портил.

Например, мог с кем-то переписываться. Чаще всего с Голодом, или еще с кем-нибудь из стаи. На такое я не обращала внимания, так как понимал, что альфа скорее всего занят решением важных вопросов, но бывало, что ему приходили сообщения от девушек. Однажды, я краем глаза увидела у Помпея на экране фотографии полуобнаженной блондинки, которая в сообщениях приглашала к себе.

«Тут самый интересный момент в фильме, а ты смотришь непонятно куда» — я не смогла сдержать в голосе злость. Да плевать на фильм. У нас тут свидание, а он переписывается с другой девушкой. И меня не успокаивало то, что Помпей не знал о том, что у нас тут вроде как романтическая обстановка. Меня просто раздирала ревность.

Альфа даже не оторвал взгляда от телефона. Написал этой блондинке, что через час приедет в клуб.

«И чем она тебе нравится?» — я скрестила руки на груди и испепеляюще посмотрела на альфу.

«Задницей и губами» — он безразлично положил телефон в карман джинс. Подкурил сигарету и, запрокинув голову на спинку дивана, посмотрел на потолок. Видно, он ему был интереснее, чем фильм.

«Ты серьезно, променяешь просмотр фильма со мной на какую-то девку? Я его несколько часов выбирал. Надеялся, что тебе понравится»

«Не ной, мелкий придурок. Досмотрю я с тобой эту хрень»

«А потом уйдешь в клуб?»

«Да»

И все. Моя идиллия была разрушена. За одно мгновение я перешла из состояния обожания Помпея, в стадию крайней ненависти к нему. С моей стороны пошли огрызания, злые взгляды, игнорирование. Когда я пошла на кухню и он сказал, чтобы я принесла ему воды, я лишь ответила:

«Сам иди, бери. Я тебе ничего приносить не собираюсь»

На самом деле, хотелось сказать: «Пусть тебе твоя блондинка принесет», но так бы я себя слишком явно выдала. Поэтому я бесилась. Помпей не понимал почему. Мы ругались. И так по кругу.

Находиться рядом с ним было не просто тяжело. Скорее, невыносимо. Как бесконечная пытка, длившаяся годами и не прерывающаяся ни на мгновение. Как то, что изнутри пожирало и делало настолько больно, что порой я уже не чувствовала себя живой.

Я прекрасно понимала, что Помпей мне не принадлежит. Более того, я отчетливо осознавала, что моим он никогда не будет, поэтому на ревность я не имела никакого права. Вообще. Даже на ее толику. Но чувства бурлили настолько сильно, что сдерживать себя я не могла. Хоть и постоянно пыталась.

Для меня Помпей был важнее жизни. Об этом ясно твердили эмоции, каждый взгляд брошенный в его сторону, и сердце, которое источалось безумным биением, стоило альфе оказаться рядом со мной.

Сколько же раз, видя рядом с ним девушек, я пыталась им улыбаться. Вести себя так, как вел бы брат Помпея, но смотря на них, чувствовала себя так, словно в грудь вонзались иглы и наполняли сердце ядом. Больно. Очень. Но я терпела. Жила. Вела себя непринужденно, а потом неминуемо взрывалась и не в силах продолжать этот чертов спектакль, набрасывалась на Помпея. Наговаривала ему столько гадостей, сколько могла.

Я не могла себя выдать, поэтому сдерживала те слова, которые могли выказать мою ревность и просто цеплялась ко всему, чему могла. Понятно, что в такие мгновения я просто была похожа на бешенную собачонку, которая вдруг ни с того ни с сего взбеленилась. А Помпей не тот человек, с которым можно так себя вести.

Я же действительно унижала его перед его стаей и об этом даже не задумывалась. Брат бы себя так не вел. Подобное являлось исключительно девчачьим поведением. При чем, далеко не самым умным. Скорее ревностным, бурлящим, эмоционально надрывным.

И вот иногда я думала над тем, почему так себя вела. Почему в моменты внутреннего надрыва выговаривала альфе столько гадостей? Да, ревность. Но, спустя время я поняла еще кое-что — мне тогда было на разрыв больно и я так же пыталась сделать больно ему.

Ведь у него все будет отлично. Помпей все так же продолжит жить и спать с множеством девушек, в то время, как я просто морально умру от этой чертовой неразделенной любви.

Как оказалось, я многого не знала.

И теперь задавалась другими вопросами.

Что было бы, если бы мы вели себя иначе? Если бы раньше рассказали о себе? Если бы не молчали?

Множество вопросов. Для меня вечных, но уже теперь запоздалых. Больше ни на что не влияющих.

Я долго варилась во всем этом, а потом качнула головой и пошла в ту комнату, которую