Ленин доверял ему полностью. Летом 1919 года Ленин сделал фантастический для такого хладнокровного человека жест. Он взял бланк председателя Совета Народных Комиссаров и написал на нем:

«Товарищи!

Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.

В. Ульянов-Ленин».

Ленин добавил:

— Я вам даю такой бланк и могу дать их вам сколько угодно, потому что я ваши решения заранее одобряю. Вы можете написать на этом бланке любое решение, и оно уже утверждено моей подписью.

Эту поразительную записку Ленина Троцкий после смерти Владимира Ильича, в 1925 году, сдал в Институт Ленина. Так что этот пример невиданного доверия Ленина к Троцкому — не вымысел.

В последние годы открылись не только записки, но и целые речи, произнесенные Лениным в поддержку и защиту Троцкого от критических нападок товарищей по партии. Он считал военное ведомство образцовым. Но эти документы долгое время оставались секретными, при Сталине — и после него — ничего хорошего о Троцком сказано быть не могло.

Об отношении Ленина к Троцкому лучше всего говорят слова самого Ленина, записанные Горьким:

— А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть… Да, да, я знаю. Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком.

Троцкий, отдавая должное талантам Ленина, мысленно ставил себя рядом с вождем русской революции. Похоже, он заблуждался. Природа щедро его одарила, но к Ленину была более благосклонна.

«Мне кажется, что Троцкий несравненно более ортодоксален, чем Ленин, — писал проницательный Луначарский. — Троцкий всегда руководствовался, можно сказать, буквою революционного марксизма. Ленин чувствует себя творцом и хозяином в области политической мысли и очень часто давал совершенно новые лозунги, которые нас всех ошарашивали, которые казались нам дикостью и которые потом давали богатейшие результаты. Троцкий такою смелостью мысли не отличался…

Ленин в то же время гораздо больше оппортунист в самом глубоком смысле слова. Я говорю о том чувстве действительности, которая заставляет порою менять тактику, о той огромной чуткости к запросу времени, которая побуждает Ленина то заострять оба лезвия своего меча, то вложить его в ножны.

Троцкий менее способен на это. Троцкий прокладывает свой революционный путь прямолинейно…

Он чаще способен ошибаться, не обладая почти непогрешимым инстинктом Ленина, и, будучи человеком вспыльчивым и по темпераменту своему холериком, он способен, конечно хотя бы и временно, быть ослепленным своей страстью, между тем как Ленин, ровный и всегда владеющий собою, вряд ли может хотя когда-нибудь впасть в раздражение.

Не надо думать, однако, что второй великий вождь русской революции во всем уступает своему коллеге: есть стороны, в которых Троцкий бесспорно превосходит его: он более блестящ, он более ярок, он более подвижен.

Ленин как нельзя более приспособлен к тому, чтобы, сидя на председательском кресле Совнаркома, гениально руководить мировой революцией, но, конечно, не мог бы справиться с титанической задачей, которую взвалил на свои плечи Троцкий, с этими молниеносными переездами с места на место, этими горячечными речами, этими фанфарами тут же отдаваемых распоряжений, этой ролью постоянного электризатора то в том, то в другом месте ослабевающей армии. Нет человека, который мог бы заменить в этом отношении Троцкого».

В качестве создателя армии Лев Давидович был на месте — тут-то и пригодились его бешеная энергия, природные способности к организаторской деятельности, интеллект, мужество, решительность и жестокость. Всю войну Троцкий железной рукой держал армию. Когда война окончилась, он остался без дела.

После войны жизнь вообще изменилась. Леонид Красин с гордостью писал жене: «Москва внешне упорядочилась. В некоторые часы уличное движение настолько интенсивно, что почти нельзя в автомобиле по улицам проехать».

Создается такое ощущение, что Троцкому стало скучно. Напряжение борьбы спало, и его охватила какая-то апатия. Обычная повседневная работа или аппаратное интриганство — это было не для него. Пошли разговоры о том, что он болен.

Летом 1921 года Горький озабоченно сказал писателю Константину Федину:

— Троцкий жестоко болен. Он на границе смерти. У него сердце.

Лев Давидович не знал, чем заняться. Пристрастился к охоте, положив начало этому повальному увлечению советских руководителей. 10 октября 1921 года появился приказ Реввоенсовета о создании Центральной комиссии охоты и рыболовства при Штабе РККА, а в округах — окружных комиссий для руководства охотничьим спортом и рыболовством в войсках. Председателем центральной комиссии стал бывший генерал-майор Александр Александрович Самойло, который преподавал в Военной академии РККА.

В 1921 году при PBС Республики была образована Центральная комиссия помощи голодающим. В первую очередь этим занимался Московский военный округ во главе с Николаем Мураловым. Красноармейцы отчисляли деньги из своей зарплаты, отдавали продукты. Особенно заботились о детях в голодающих районах, брали на себя обеспечение детских домов-приютов.

Ленин тоже искал Троцкому занятие. 16 июля 1921-го Ленин предложил назначить его наркомом продовольствия Украины, где был голод. Троцкий не захотел. Ленин велел отменить постановление политбюро. В конце июля решили другое:

«Т. Троцкий вправе взять (в расстоянии не слишком далеком от Москвы, чтобы не отрываться от работы в центре) один или несколько находящихся в владении Военного ведомства совхозов; к этим совхозам в виде опыта применяется закон о расширении финансовой и материальной самостоятельности крупных предприятий; эти совхозы берут в аренду окрестные промышленные предприятия в целях соединения земледелия с промышленностью и создания хозяйственного целого с особой задачей проверки снизу правильности и целесообразности наших декретов, анализа условий найма и применения невоенной рабочей силы…»

Ленин предлагал Льву Давидовичу пост своего заместителя в правительстве. Троцкий вновь отказался. Ему не хотелось быть заместителем. На посту председателя Реввоенсовета он привык к полной самостоятельности. Но война окончилась, и другой такой должности не было.

В конце января 1922 года Троцкий написал заявление в политбюро:

«Я не хотел просить отпуска до февраля — марта, хотя за последние полтора-два месяца бессонница и невралгия головы сильно меня парализует.

Отчасти я предполагал провести месяц на положении полуотдыха. Но сейчас я вынужден просить о немедленном отпуске. Производительность моей работы минимальна, как по причине нездоровья, так и по причине «клочкообразного» характера самой работы: множество разрозненных поручений, отнимающих время главным образом на переход от одного к другому, причем по глубочайшему моему внутреннему убеждению почти каждое из этих поручений Политбюро или Оргбюро могло бы быть выполнено легче и лучше тем, кому этим ведать надлежит.