Сердце отчаянно колотилось. Что он натворил!

Сбежал. Из Лондона. От Рая. От Лайлы. Оставил позади весь город и ворох проблем.

До них всего один шаг. И целый мир.

«Если не хочешь быть здесь, уходи».

«Беги».

Он не собирался уходить – просто хотел побыть немного в покое, подумать. И вот он здесь, на обледенелую мостовую капает свежая кровь, в ушах до сих пор слышится голос брата. Ему стало стыдно, но он прогнал это чувство. Этот побег ничем не отличается от сотен других путешествий за пределы своего мира, ведь он каждый раз оказывается вне досягаемости.

Правда, на этот раз он совершил его по своему желанию.

Келл выпрямился и зашагал по улице. Он не знал, куда идет, просто надо было куда-нибудь двигаться, пока его не захлестнуло с головой чувство вины… или холод. Зимы в Сером Лондоне сырые и промозглые. Он плотнее запахнул плащ, поднял голову и прибавил шагу.

Через пять минут он очутился перед дверями «Пяти углов».

Он мог бы пойти куда угодно, но все прогулки неизменно заканчивались здесь. Память тела, больше ничем это не объяснить. Ноги сами несли его по тропинкам, зашитым в ткань мироздания, по космическим склонам, по линиям притяжения, постоянно притягивавшим к одной и той же цели магию вместе с телом мага.

За стойкой его встретило знакомое лицо – худое и длинное. Не широкие брови и темная борода Бэррона, а большие глаза Неда Таттла, его широкая улыбка – удивленная, восторженная.

– Мастер Келл!

К счастью, при виде Келла юный энтузиаст не стал прыгать через стойку. Он ограничился тем, что уронил три стакана и опрокинул бутылку портвейна. Келл предоставил стаканы их судьбе, а портвейн поймал в дюйме от пола. Этого не заметил никто, кроме Неда.

Он опустился на табурет, и через мгновение перед ним стоял стакан темного виски. Никакой магии, просто работа Неда. Келл залпом опрокинул первый бокал, и на столе появилась полная бутылка.

Пока Келл пил, Нед делал вид, что обслуживает других посетителей. На третьем бокале Келл притормозил; как-никак страдать придется не только ему. Но сколько ночей он терпел пьяные терзания Рая, сколько раз просыпался по утрам с горечью во рту после вчерашних возлияний?

Келл плеснул себе еще немного.

Он чувствовал на себе взгляды посетителей. Интересно, что их притягивает – магия или слухи? Чувствуют ли они ту самую таинственную гравитацию или просто наслышаны о нем? Что рассказал им Нед? Что-нибудь важное? Или вообще все?

В тот момент Келла это не волновало. Ему лишь хотелось задушить свои чувства, пока они не задушили его. Вычеркнуть из памяти окровавленное лицо Лайлы, пока оно не заслонило воспоминания о вкусе ее губ.

Нед, разумеется, появился совсем скоро, но не стал задавать вопросов или заводить бессмысленные разговоры. Долговязый юноша налил себе из той же бутылки, скрестил руки на краю стойки и положил что-то перед Келлом. В свете ламп блеснул металл.

Лин из Красного Лондона.

Та самая монетка, которую Келл оставил здесь в прошлый раз.

– По-моему, она ваша, – сказал Нед.

– Так оно и есть.

– Она пахнет тюльпанами.

Келл склонил голову – вместе с ним накренилась и вся комната.

– А король говорил, что розами.

Нед разинул рот.

– Георг Четвертый?!

– Третий, – рассеянно поправил Келл и добавил: – Четвертый – просто болван.

Нед едва не поперхнулся и испуганно хохотнул. Келл щелкнул пальцами, краснолондонский лин подскочил. Встал на ребро и медленно закружился по столу. Глаза Неда изумленно распахнулись.

– А я когда-нибудь смогу так?

– Надеюсь, что нет, – поднял глаза Келл. – Вряд ли у тебя хоть что-то получится.

Узкое лицо осунулось.

– Почему?

– Много лет назад этот мир, ваш мир, владел собственной магией.

Нед подался вперед, как ребенок, которому рассказывают сказку.

– И что случилось?

Келл встряхнул головой. Виски туманило разум.

– Много всего плохого. – Монетка все так же медленно описывала круги. – Нед, все дело в равновесии. – Ну почему Лайла этого не понимала? – Хаосу нужен порядок. Магии нужна умеренность. Это как огонь. У него нет власти над собой. Он сжирает все, что ему дают, и если дать слишком много, он будет гореть, пока не спалит все вокруг. В вашем мире тоже когда-то был огонь, – продолжил Келл. – Не очень много – вы слишком далеки от источника. Но достаточно, чтобы спалить все живое. Мы отсекли его, пока он не разгорелся, и то, что осталось, постепенно угасло.

– Но откуда вы знаете, что мы могли сгореть? – спросил Нед с лихорадочным блеском в глазах.

Келл легким щелчком сбил монетку.

– Потому что слишком мало – это так же опасно, как слишком много. – Он выпрямился на табуретке. – В результате для этого мира магия стала невозможна.

– Невозможность – это всегда вызов! – бодро заявил Нед. – И пусть магия не была возможна много лет, пусть даже она невозможна сейчас, но это не значит, что ее не будет никогда. Вы сказали, что магия иссякла, пламя потухло. Но, может быть, надо просто разворошить костер?

Келл налил себе еще.

– Может, ты и прав.

И подумал:

«Надеюсь, что нет. Ради нас всех».

Рай был чрезвычайно не в духе.

Ему не хотелось идти на бал.

Не хотелось изображать радушного хозяина.

Не хотелось улыбаться, шутить, делать вид, что все в порядке. Отец бросал на него испепеляющие взгляды, мать посматривала искоса, как будто боялась, что он сорвется, а его самого тянуло наорать на них за то, что они прогнали его брата.

Но вместо этого он стоял между королем и королевой и смотрел, как победители снимают маски.

Первым вышел вескиец Рул с лохматой шевелюрой до плеч. Он все еще задирал нос после победы над Эльсором.

Затем Тос-ан-Мир, одна из прославленных фароанских близнецов. Драгоценные камни сложились на ее щеках в сверкающий узор.

И, конечно, Алукард Эмери. Пират и мятежник королевской крови, новый любимец Арнезийской империи.

Рай поздравил лорда Сол-ин-Ара и принца Коля с отличным выступлением представителей их стран, вслух восхитился равновесием – еще бы, в финал вышли арнезиец, фароанка и вескиец! – и удалился к колоннам, чтобы спокойно выпить.

Сегодняшний праздник проходил в Бриллиантовом зале, целиком сделанном из стекла. В таком открытом пространстве Рай чувствовал себя как в могиле.

Вокруг все пили. Танцевали. Играла музыка.

На другом конце зала принцесса Кора флиртовала с полудюжиной арнезийских дворян, а сама украдкой поглядывала по сторонам в поисках Келла.