Вместо того чтобы почувствовать удовлетворение, Сьерра задумалась над его словами; могло ли все обернуться иначе, будь Элизабет чуточку мудрее и люби она Алекса чуточку сильнее?

— Не молчи, Сьерра. Я стараюсь объяснить тебе, как я увидел, какая она на самом деле. Мне пришлось поехать в Коннектикут, чтобы понять, что она замышляла. Она не любила меня, и я не любил ее. Мы просто использовали друг друга. Я был нужен ей как орудие против отца, она же мне — для борьбы с тобой.

— Если ты все это знал, почему ты не оставил ее раньше?

Некоторое время он молчал.

— Из-за гордыни.

— Будь честным, Алекс. — Сьерра устала чувствовать себя между молотом и наковальней: разрываться между сожалением о вчерашнем дне и страхом перед будущим. От него ей нужна была только правда, какой бы горькой она ни была. Построить новые отношения меньшей ценой не удастся. — Обещаю, я не буду злиться, что бы ты ни сказал.

— Ладно, — тяжело вздохнув, ответил он, явно не горя желанием выложить все начистоту. — Я не был уверен, хочу ли я вернуться к тебе.

Так, по крайней мере, она поняла, что он откровенен с ней до конца. Проглотив обиду, она спросила:

— Когда же ты передумал?

— Когда ты сказала, что никогда не увезешь от меня детей. Это охладило меня. Я почему-то ожидал, что ты будешь вести грязную игру, бороться со мной всеми доступными средствами.

И почему бы ему так не думать? Из-за обычного переезда в другой город она бесконечно жаловалась, придиралась по любому поводу и не спускала ему ни одной мелочи. И после трех лет такого поведения разве мог он ожидать честного отношения при разводе?

— В конце концов, я понял, что именно я вел грязную игру, — признался он. — А потом был тот день, когда я увидел, как ты играешь в бейсбол. — Он негромко засмеялся. — К тому моменту как игра закончилась, я поймал себя на том, что все время недоумевал, как мне вообще могла прийти в голову мысль бросить тебя.

— И все из-за того удачного броска? — спросила она, печально улыбаясь и продолжая вычерчивать узоры на бумаге.

— Нет, из-за того, что уже в течение многих месяцев я не видел тебя смеющейся. Ты снова выглядела такой же молодой и счастливой, как тогда, когда мы только познакомились. У меня перехватило дыхание. Я сидел там, смотрел на тебя и вспоминал наши лучшие времена. Мне стало тошно при мысли о том, что случилось с нами.

Так и пошло. Алекс звонил, Сьерра слушала. Она понимала себя и его все лучше и лучше. Через какое-то время она отказалась от стула и перебралась на диван. Удобно устраивалась на нем, кладя ноги на старинный «люкообразный» столик.

— Если мы все-таки начнем жить вместе, что ты собираешься делать со всей той аппаратурой, которая находится в твоей гостиной? И особенно с тем жутким черным диваном? — поинтересовалась она.

— Что дает тебе повод думать, что мы будем жить именно в твоей квартире?

Она задумалась. Где они будут жить? Как решат бытовые вопросы? Сьерра начинала понимать, как мало общего у них на самом деле.

«Господи, как же нам построить наши отношения?»

Она провела много времени за чтением Библии, обдумывая все снова и снова. И вновь постигала истину: не заботьтесь ни о чем. Будьте благодарны. Справляйтесь с трудностями в своей жизни шаг за шагом, перед лицом Бога. Ей следовало все время опираться на Иисуса, чтобы подняться над всем этим во Христе, чтобы старые обиды, страхи и боль не довлели над ней.

Алекс говорил, и чувства ее постепенно менялись. Куда-то подевалась злоба, а ее место заняло сочувствие, и не только к Алексу, но и к Элизабет Лонгфорд. Одра поведала ей, что Элизабет переехала в Коннектикут. После разрыва с Алексом в ее жизни наступила черная полоса. Ее борьба за независимость обернулась против нее.

— Элизабет позвонила и сказала, что выходит замуж, — сообщила Одра.

Сьерра рассказала новость Алексу, желая проверить свои предположения по поводу его реакции, и лучше было узнать это сейчас, чем позднее, если он вдруг передумает и захочет сойти с выбранного теперь пути.

— Я слышал, — отклик его прозвучал тихо, нейтрально.

— Одра сказала?

— Нет. На прошлой неделе, когда я был в офисе, позвонила Элизабет. Она и сказала.

Сердце Сьерры дрогнуло. Она даже не предполагала, что он до сих пор может поддерживать связь с бывшей любовницей.

— С тех пор как она уехала, это был наш единственный разговор, — сказал Алекс, казалось, прочитав мысли Сьерры. — Я знаком с человеком, за которого она выходит замуж, еще со времен поездки в Коннектикут, — продолжал он. — Она однажды уже была обручена с ним, но передумала. Он выпускник Гарварда, юрист. Очень богат. Происхождение семьи уходит вглубь веков, к отцам-основателям. Это был выбор ее отца. — Алекс самокритично усмехнулся. — Мне он понравился. Когда я посмотрел на него объективно, я увидел, что он довольно-таки приличный человек.

Сьерра набралась мужества:

— Может, Элизабет позвонила тебе в надежде, что ты передумаешь.

— Эта мысль приходила мне в голову, — ответил он мягко. — Вот почему я рассказал ей, что делаю все возможное, чтобы помириться с женой.

Сьерра закрыла глаза, представила, какую, по всей видимости, боль причинили бы ей эти слова, будь она на месте Элизабет.

— И что она на это сказала, Алекс?

— Сказала, что очень сожалеет.

Сьерре стало жаль Элизабет. Она последовала совету Дэнниса и несколько минут в своей ежедневной молитве посвящала Элизабет Лонгфорд. Таким образом она избавилась от враждебности к ней. Она и сейчас молилась во время паузы в разговоре со своим отлученным от семьи мужем.

— Сьерра, поговори со мной. Крикни на меня. Скажи что-нибудь.

— Мы никогда не осознаем, как много людей страдает из-за наших поступков, не так ли, Алекс? Понимаешь, одно следует из другого. Я ужасно злилась на тебя, когда мы переехали сюда. Я отказывалась прислушиваться к тому, чего хотел ты или в чем ты нуждался. Думала только о себе. Я так сильно обижала тебя. Я обидела и Элизабет.

— К ней ты не имеешь никакого отношения.

— Имею. Если бы я была такой женой, какой мне следовало быть, ты никогда бы не обратил на нее внимания. Так что я тоже, как и ты, несу ответственность за ее боль.

Он сказал что-то по-испански.

— Ты напоминаешь мне твою мать.

Она прослезилась, услышав эти слова. Лучшего комплимента он не мог ей сделать.

— Я все еще скучаю по ней. Иной раз увижу что-нибудь или прочитаю о чем-то, что могло бы рассмешить ее, и иду к телефону звонить, набираю первые цифры номера, прежде чем вспоминаю, что ее нет в живых.

— Мне следовало быть с тобой, — сказал он хрипло.

Вместо этого он был с Элизабет. Сьерра смахнула слезы и ничего не сказала. Пройдет ли эта боль когда-нибудь?