С тетей Клотильдой и двумя ее взрослыми дочерьми, одна из которых была замужем, у семьи сложились очень близкие, дружеские отношения. Много общались и с братом Сильвии Патриком – у него было двое взрослых сыновей и двенадцатилетняя дочь. В общем, родня немаленькая. Все они очень добры к Мари, особенно бабушка. Однако Мари пока не вошла в их жизнь – интересы слишком разные. Мыслями она полностью оставалась здесь, в СССР.

По вечерам они с матерью обычно сидели рядом с отцом перед телевизором, время от времени кто-то из родственников приходил их навестить. Мсье Азат не принимал никакого участия в разговорах, смотрел на экран, но видно было, что он не понимает, о чем речь. На вопросы отвечал вяло, нехотя, а зачастую вообще не отвечал. Иногда, в солнечную погоду, Мари гуляла по близлежащим улицам, делала какие-то небольшие покупки, пила кофе на открытой террасе. На окружающую жизнь смотрела со стороны, как будто находилась в кино. Не покидало ощущение, что все это временно и она скоро вернется обратно. Оставить отца дома одного они с матерью не могли, мадам Сильвия отказывалась выходить на улицу и все время с печальным видом сидела рядом с кроватью больного. Поэтому если Мари и отлучалась из дома, то всегда одна, и быстро возвращалась, чтобы не пропустить звонок телефона, который теперь в основном и связывал ее с внешним миром.

На первых порах ее поражало изобилие товаров, отсутствие очередей, доброжелательность прохожих, чистый город. Потом все стало привычным. Сначала по здешней привычке покупали много еды, а сейчас только на один, от силы на два дня. Скучает по мне, по Еревану, передает привет всем друзьям, особенно Рафе.

Да, невесело. Много неопределенного. Что будет с ними, особенно когда Мари родит? Все планы строились на том, что мсье Азат начнет работать, Мари получит вид на жительство, так как она родилась во Франции и ее родители имеют французское гражданство, после чего она вернется обратно. Сейчас же картина диаметрально меняется.

– Давид, что пишет Мари? – спросила мама. – Иди на кухню, поужинаем и заодно поговорим обо всем. Бедные люди, в какое тяжелое положение поставили сами себя из-за собственной глупости! Жили здесь уже много лет, привыкли к окружению, а теперь получили столько проблем!

– Фактически, Давид, приезд Мари зависит от состояния здоровья ее отца, – подытожил отец.

* * *

Позвонила Иветта.

– Спасибо, Давид, всё получили в целости и сохранности! Мебель расставили, дом уже в более-менее приличном состоянии. В субботу в пять часов вечера приглашаю тебя на новоселье. Я пополнила свой репертуар несколькими новыми песнями и в этот день исполню их для вас. Мама и папа наслышаны о тебе, я часто рассказывала им, как ты опекал меня все эти годы. Пригласи от моего имени и Рафу.

Я что-то промямлил, однако отказываться было неудобно, и я пообещал, что приду на новоселье.

– Кто это, Давид? – поинтересовалась мама.

– Да так, одна знакомая девушка.

– Не Иветта?

– Ну, предположим.

– Мари всего месяц как уехала, а ты уже заигрываешь с этой девушкой! Не думаешь, что слухи могут дойти до твоей невесты? У них здесь много знакомых, родных. Добавишь бедняжке новые переживания!

– Мам, ничего особенного! Иветта моя подруга, мы пять лет учились бок о бок. Вспомни, как она старалась, чтобы я не попал на эту «почетную» службу! Что предосудительного в том, что она приглашает меня на новоселье?

– Давид, – вступил в разговор отец, – бакинки очень женственные и соблазнительные. Мама права – к твоему сведению, от таких игр, как ни странно, иногда рождаются дети. Ты пока хотя бы одного узаконь. Или ты, как кукушка, везде яйца кладешь и летишь дальше?

– Спасибо вам, дорогие родители, за нравоучения, а особенно за сравнение с кукушкой! Но все ваши обвинения я начисто отметаю. С тобой, папа, я принципиально согласен в одном: бакинки, а особенно Иветта, действительно очень соблазнительны! Вот что я ценю в исламе – многоженство. Поэтому они и размножаются как кролики! А здесь, видите ли, общество в лице обожаемых родителей обвиняет тебя в аморальных намерениях, в то время как ты просто сторонник демографического роста христианского мира!

– Ну что же, если так, почему бы тебе не принять ислам?

– О нет, все остальное там слишком мрачно и строго. А вот насчет многоженства… Пожалуй, подход весьма демократичный и даже гуманный. Это же фактическое претворение в жизнь христианского принципа «возлюби ближнего своего». Ведь кто может быть более близким, чем оказавшаяся рядом с тобой девушка? Сколько их кругом, незамужних! И как хочется их всех осчастливить! Если, конечно, ты настоящий гуманист. А я себя считаю именно таковым!

– Спокойной ночи, гуманист-доброжелатель, – усмехнулся отец. – Ты постарайся сперва хоть одну девушку сделать счастливой, а потом уже берись за остальных. Кстати, у девушек христианского мира, особенно тех, кто обладает высоким социальным статусом, абсолютно другие запросы! Они никогда не согласятся на роль второй или третьей жены и не удовлетворятся одной лишь близостью с тобой. Им нужна обеспеченная жизнь, хороший дом и одежда, поездки, няни и английская или французская школа для детей, не говоря уже о таких мелочах, как ювелирные украшения и автомобили. Поэтому, если примешь ислам, тебе сразу надо становиться еще и шейхом. И сдается мне, товарищ следователь, что здесь у тебя возникнет небольшая такая проблемка… Думай-думай, голова нужна не только для красоты или ударов в драке!

* * *

– Рафа, Иветта нас приглашает послезавтра на новоселье.

– Я так и знал, что она на меня глаз положила, – весело воскликнул друг.

– Какой ты проницательный! Как тонко чувствуешь настроение женщины! Да она просто сохнет по тебе!

– А может, я только прикрытие? У вас там шуры-муры, кошки-мышки, а до Мари дойдут слухи, что между мной и Иветтой родилась большая и трепетная любовь, возможно, с печальным исходом – свадьбой. Что на это скажешь?

– Я передаю то, о чем меня попросили. Хочешь, сам позвони и скажи, что ты отказываешься приходить на новоселье, так как у тебя в душе вдруг возникло огромное чувство к Иветте, а отведенной тебе ролью ширмы или покрывала ты недоволен.

– Шутить изволите? И вообще, по какому праву самые обаятельные девушки должны доставаться тебе? Одну отправил в Париж с разбитым сердцем, другую хочет соблазнить здесь… Приду и отобью Иветту у тебя! Скажу, что Мари, по прогнозу врачей, должна родить тройняшек. Тем более что даже по росту, цвету волос и веселому характеру мы с Иветтой больше подходим друг другу. А еще ей безумно нравятся мои шрамы и татуировки на плечах. Я видел, как летом она от них глаз не могла оторвать!

– Ага, то есть ты придешь в декольте, чтобы их показать?

– Это уж мое дело. Знай, что в этот день я буду особенно неотразим! Даже отрепетирую несколько романсов. Вот, например: «Мой нежный друг, я часто слезы роняю и с тоской вспоминаю дни былой любви»… Очень печальная песня. Или, наоборот, спляшу «Кукарачу», – и Рафа начал танцевать, показывая, как он будет при Иветте исполнять этот номер.