Через пять минут «Тойоту» взяли штурмом – представители одного из спецподразделений министерства забросали автомобиль дымовыми шашками, и несколько мгновений спустя Кранах и Виолетта оказались в руках полиции.

– Вы опозорили нас, Кранах! – заорал генерал, который руководил операцией, он плюнул под ноги инспектору.

Кранах насупленно ответил:

– Вы ничего не понимаете…

– Чего мы не понимаем? – влезла в разговор Кира. – Господин инспектор, что вы скрываете от нас? Виолетточка, не молчите! Почему вы решили помогать ему?

– Наверняка по большой любви, – саркастически заметила я. – Небось, как и Веточка, вы, Виолетта, любите детективчики Татианы Устиняк!

Виолетта, тряхнув волосами, прошептала:

– Ферди, они все равно рано или поздно до всего докопаются…

– Вот это да! – раздались крики полицейских, вскрывших багажник «Тойоты».

Я обогнула машину и заглянула в багажник – на полиэтилене покоился серо-желтый человеческий скелет без черепа.

– Невероятно! – ужаснулась Кира. – Клянусь всеми святыми, что это наверняка останки Климовича! Но что вы намеревались с ними делать?

– Мы хотели избавиться от них, – сказала, рыдая, Виолетта. – Сбросить в водохранилище.

– Но почему? – спросила я. – И где вы его взяли?

Виолетта закричала:

– Это наш отец, вы что, не понимаете! Это наш отец!

* * *

Я поставила компакт-диск с «Принцессой Турандот», сбросила халат и потрогала покрытую пеной воду в ванне. Бутылка розового вина и бокал стояли на подогретом полу. Веточка была на первом этаже, где готовила торжественный ужин.

Опустившись в горячую воду, я закрыла глаза и поднесла к губам бокал с вином. Отхлебнув немного, я ощутила ни с чем не сравнимое наслаждение. Наконец-то все закончилось!

Двумя днями ранее были арестованы инспектор Фердинанд Кранах и доктор Виолетта Лурье. Они оказались братом и сестрой – у них был один и тот же отец, Вулк Климович. Фердинанд был сыном одной из многочисленных любовниц маньяка, дамы по имени Эльзбешка, с которой тот предавался греху в промежутках между убийствами – мерзкий Вулк, как мне было давно известно, притягивал к себе женщин, словно банка с повидлом – мух. Кости в багажнике стопроцентно идентифицировали как останки Климовича, которые, как призналась Виолетта на допросе, покоились в течение последних двадцати лет на ее даче под Экарестом.

Инспектор упорно отказывался от сотрудничества со следствием, но картина складывалась следующая: в начале января 1986 года, через несколько дней после побега из тюрьмы, Климович добрался наконец до столицы, где обратился к двум женщинам, которых когда-то любил и которые любили его – Мартине, матери Виолетты, и Эльзбешке, матери Фердинанда. Если верить Виолетте, ее мать и матушка Фердинанда познакомились во время процесса над Вулком. Климович угрожал им, заявляя, что если они не укроют его от полиции, то он убьет их. Маньяк просчитался – привезя Вулка на дачу матери Виолетты, женщины приняли решение избавиться от него. Они напали на Вулка и совместно убили его при помощи молотка и садовой тяпки. Сообщать в полицию об этом они не стали, ибо их официально известили о том, что Климович был расстрелян. Женщина закопали мертвеца в подвале дачи и поклялись, что никто и никогда не узнает об этом. Виолетта и Кранах страдали из-за того, что их отцом был Вулк Климович, они ненавидели его и одновременно обожали. Наверняка именно это в итоге и привело к тому, что они решили объединиться и повторить убийства, приписав их Сердцееду и Климовичу.

Около дома инспектора был обнаружен гараж, в котором находился старый «Паккард»: салон автомобиля, кстати, принадлежавшего Фердинанду и, по его уверению, проданного им несколько лет назад, был забрызган кровью – в нем Кранах совершил одно из убийств. Там же нашелся плащ, шляпа и саквояж с хирургическими инструментами. Инспектор упорно молчал, отрицая более чем очевидную вину, и пока еще не была ясна роль Виолетты во всей истории – только ли знала докторша о деяниях сводного брата или принимала в убийствах деятельное участие?

…Я внимала божественной музыке Пуччини и, улыбаясь, думала о том, что без моего деятельного участия Кранаха и Виолетту не задержали бы. Как ловко они всех обманывали – она играла роль несчастной дочери маньяка, боящейся собственной тени, а он изображал преследующего убийцу полицейского!

Кранах, не в состоянии устоять перед своими садистскими наклонностями, заодно избавился и от Траяна Бурмистрова, и от старшего инспектора Лемма – и того и другого он ненавидел всеми фибрами души. А потом, наверняка не без помощи Виолетты, они презентовали публике фальшивого Вулка – беднягу профессора Штайна, ставшего козлом отпущения. Вулк, то есть Кранах, который в тот день «встречался с информатором», все организовал, а потом позвонил мне и намеренно долго говорил различные гадости, прекрасно зная, что полиция засечет номер и установит адрес и, соответственно, обнаружит «маньяка» – профессора, загодя убитого инспектором. Кранах рассчитывал, что снова станет героем и сможет снискать лавры полицейского, положившего конец бесчинствам Вулка, а Виолетта займет место директора института!

Не исключаю, что и Кира была чем-то полезна следствию, хотя она больше путалась под ногами, чем помогала полиции. Она вознамерилась писать новую книгу, теперь уже о Кранахе и Виолетте.

Зазвонил телефон, я поднесла трубку к мокрому уху.

– Даночка, – завибрировало в трубке контральто Киры. – Я на пути к вам с подробностями о допросе наших голубков. Виолетта только что созналась в том, что помогала Кранаху – адвокат уговорил ее пойти на сделку с правосудием. За чистосердечное признание и обличающие Кранаха показания обвинение будет настаивать на тридцати годах, а не на пожизненном заключении без права помилования.

– Бедняжка Виолетта, – процедила я. – Как мне ее жаль, слов нет! Она это заслужила, дочь маньяка! А ее братец получит на полную катушку и никогда не покинет стен тюрьмы?

– Похоже, что так, – заметила профессорша. – Он отказался от услуг адвокатов и намерен защищать себя самостоятельно. Кранах – крепкий орешек, он не желает признавать своей вины. Так вы не возражаете, Даночка, если я навещу вас?

Менее всего мне хотелось встречаться с говорливой профессоршей, но я любезно ответила:

– Приезжайте, Кира Артемьевна, нас ждет отменный ужин!

Я завершила разговор и погрузилась в теплую воду. Еще пять или десять минут… Телефон снова зазвонил, я, проклиная Киру, которая обладала ужасной привычкой звонить несколько раз подряд, сообщая то одно, то другое, сняла трубку и сказала:

– Кира Артемьевна, все остальное вы можете поведать мне, когда приедете. Уверена, что все ваши сногсшибательные новости могут подождать!

– Неужели? – проквакал в трубке знакомый голос.

Я дернулась и выронила бокал с вином, который погрузился на дно ванны и разбился. Но мне было не до таких мелочей.