и в армии Жьенской Лиги в 1410 году. Гасконцы из английского герцогства были наняты в армии Лиги графом Арманьяком. Весной 1411 года, когда арманьяки собирали свои силы в долине Луары, они наняли несколько английских отрядов и по крайней мере один валлийский. Но нет никаких свидетельств официального поощрения этих предприятий в Англии. Первые английские компании, воевавшие на стороне французских принцев, почти наверняка сами находили своих работодателей во Франции[343].

У Генриха IV было много причин не вмешиваться во французский конфликт. Его финансовое состояние, хотя и было лучше, чем раньше, но все же не достаточно стабильно. Если кризис в Уэльсе и миновал, то это еще не было очевидно ни для его министров, ни для Парламента. Содержание королевских гарнизонов там оставалось самой крупной статьей военного бюджета короны после Кале. Главным врагом Англии по-прежнему считалась Шотландия, а не Франция. А ситуация там быстро ухудшалась. В 1407 году граф Дуглас был освобожден условно-досрочно после подписания документа, в котором он обещал служить Генриху IV и его сыновьям против всех, кроме короля Шотландии. Генрих IV ожидал, что он станет его главным сторонником на шотландской границе. На самом деле Дуглас со свойственной ему энергией принялся восстанавливать свое прежнее влияние, а когда через восемнадцать месяцев срок его условного освобождения истек, он бросил заложников, выданных за него, на произвол судьбы и отказался возвращаться в Англию. Вскоре после этого, а отчасти, несомненно, и благодаря этому, Джордж Данбар отказался от земель и пенсий, которыми Генрих IV одарил его в Англии, и вернулся в Шотландию в рамках сделки с Дугласом и Олбани, по которой ему были возвращены его старые титулы и большая часть старых земель. С возвращением этих знатных людей шотландского пограничья, возобновились старые племенные связи, а вместе с ними и традиции набеговой войны, угона скота и морского пиратства. Сложная система пограничных съездов и пограничного права, с помощью которой мир более или менее поддерживался в последние годы правления Ричарда II, при Генрихе IV пришла в полный упадок. В результате насилие со стороны пограничных лордов с обеих сторон границы оказалось невозможно контролировать. В мае 1409 года сторонники Дугласа в Тевиотдейле захватили Джедбург (Джедборо), один из немногих сохранившихся английских замков в Шотландии, и разрушили его. В следующем году один из сыновей Данбара захватил английскую прибрежную крепость Фасткасл к северу от Бервика. Другой, действуя совместно с Дугласами, разрушил укрепленный мост и большую часть города Роксбург. Англичане ответили на эти инциденты гневными дипломатическими протестами и ответными набегами на шотландские суда в Форте. Со своей стороны герцог Олбани пытался вдохнуть жизнь в Старый союз с Францией, обмениваясь посольствами с двором Карла VI. Согласно французскому хронисту Монстреле, французы субсидировали некоторые шотландские набеги. К 1411 году английская корона стала тратить на оборону шотландской границы почти столько же, сколько на удержание Уэльса[344].

Здоровье Генриха IV продолжало ухудшаться. В конце 1408 года произошла серия новых приступов, в результате которых он оказался не в состоянии заниматься повседневными делами и лишь с перерывами мог решать крупные вопросы. Теперь английское правительство фактически контролировалось тремя людьми: Генрихом Монмутом, принцем Уэльским, и двумя единокровными братьями короля, Генри Бофортом, епископом Уинчестерским, и сэром Томасом Бофортом. Принц, которому было двадцать четыре года, имел репутацию распутника и человека водящегося с сомнительными людьми. Но он был военачальником и администратором с выдающимися способностями, и ему в конце концов приписали успешное подавление восстания Оуэна Глендауэра. Он "в равной степени совершал подвиги Венеры и Марса", — писал современник. Молодой Генрих не пытался скрыть своего нетерпения унаследовать трон отца. Он был энергичен, честолюбив, импульсивен и дерзок, а также имел сильную поддержку в Палате Общин, у лондонцев и молодых представителей дворянства. Эти качества неизбежно создавали напряжение между королем и его наследником, поскольку люди устремились вслед за восходящей звездой. Их отношения были отравлены, писал биограф Генриха Тюдора, "поступками молодости, которые он совершал более чем подло, и тем, что люди обращались к нему, и его двор был во все времена более многочисленным, чем двор короля его отца". В декабре 1409 года принц вместе со своими дядями Бофортами сместил канцлера, архиепископа Арундела, и казначея сэра Джона Типтофта, ближайших друзей Генриха IV в Совете, которые покинули свои посты вопреки его желанию. В начале 1410 года они установили новую администрацию при поддержке одного из самых бурных Парламентов царствования и заполнили ее друзьями и протеже принца, большинство из которых были молодыми дворянами из подрастающего поколения или чиновниками, связанными с его двором. Новым канцлером стал сэр Томас Бофорт[345].

Первоначально принц и его друзья проводили ту же внешнюю политику, что и Генрих IV. Приоритетом оставалось постоянное урегулирование с Францией, политика, которая все еще пользовалась всеобщим одобрением среди правящего класса Англии. Группа людей, окружавших принца, была более склонна к сотрудничеству с герцогом Бургундским, чем с его соперниками, если только у них были какие-то собственные взгляды на междоусобицу во Франции. На это были очевидные причины, которые не имели ничего общего с симпатиями к делу герцога. Иоанн Бесстрашный эффективно контролировал французского короля и его Совет. На данный момент он был единственной силой во Франции, способной обеспечить постоянное урегулирование, которого жаждали англичане. Он также был правителем Фландрии, традиционно являвшейся главной заботой английских правительств. Как и многие их соотечественники, эти люди также ассоциировали Орлеанский дом с агрессивно антианглийской политикой, проводимой Людовиком Орлеанским в последние годы его жизни. Тем не менее, нет никаких свидетельств того, что они действительно понимали причины раздоров французов. Единственной выдающейся фигурой в Англии, которая понимала эти причины, была королева Жанна Наваррская. Она поддерживала тесную связь со своим братом Карлом III Наваррским, который был ближайшим союзником герцога Бургундского в Париже.

В противники англичан арманьяки попали, видимо, по ошибке. Первые контакты между ними, по-видимому, были установлены через английскую администрацию в Бордо, вероятно, графом Арманьяком. В какой-то момент зимой 1410–11 годов лидерам Жьенской Лиги удалось нанять большую англо-гасконскую компанию, 100 латников и 200 лучников под руководством английского солдата удачи по имени Уолтер Клиффорд, бывшего капитана замка Курбефи, который теперь командовал в Либурне. Они также добились от представителей Генриха IV в замке Омбриер выдачи охранной грамоты для поездки в Англию. В конце января 1411 года Карл Орлеанский отправил своего сенешаля Ангулемского Гийома Батайля в Англию через Кастилию для того, что его бухгалтеры уклончиво назвали "неким делом большой важности, близким сердцу нашего господина, о котором не будет дальнейшего описания". В Англии к Батайлю присоединились представитель герцога Беррийского