«Скорпион» на полном ходу влетел на аллею и резко сбросил скорость. Потом автомобиль неторопливо подкатил к дому. Леонард и Моппет одновременно выскочили из машины. Они направились к сержанту Райксу, оба сияющие и веселые, но с чуть заметной скованностью в жестах. «Наше тело, – подумала Дезире, – вот, что нас выдает».

Они подошли к группе из трех мужчин. Моппет с детской игривостью взяла под локоть мистера Картелла, и тот буквально оцепенел от отвращения. «Первая кровь», – с удовольствием подумала Дезире.

Леонард слушал сержанта Райкса с доброжелательным видом, который постепенно сменялся глубоким удивлением. Наконец он иронически поклонился и махнул рукой на «скорпион». Заметив в окне Дезире, Леонард медленно покачал головой, словно приглашая разделить с ним его недоумение. Потом полез в салон и вытащил два больших свертка.

Дезире через французское окно спустилась вниз по ступенькам.

Мистер Картелл в ярости отцепился от Моппет.

– Полагаю, нам пора возвращаться, Райкс, – сказал он. – Если Коппер поведет вторую машину, думаю, вы сможете…

Сержант взглянул на Моппет и что-то пробормотал.

– Не стоит из-за нас задерживаться, – произнес Леонард любезным тоном. – Прошу вас.

Трое мужчин попрощались с леди Бантлинг, сели по своим машинам и уехали с натянутыми лицами.

– Ну что, – бодро спросила Дезире, – удалось раздобыть еду?

Моппет и Леонард весело улыбнулись.

– Дорогая леди Бантлинг, да! – ответила девушка. – Мы все забрали, но, как видите, у нас возникла одна проблема. Не знаю почему, но мистеру Копперу что-то втемяшилось в голову, и он оставил нас без машины.

– Все понятно, – вмешался Леонард. – Просто кто-то предложил ему лучшую цену.

– Какая досада, – покачала головой Дезире.

– Не говорите! Мы жутко разочарованы. – Моппет вдруг вскрикнула и зажала рот ладонью. – Леонард! – воскликнула она. – Какие же мы дураки!

– В чем дело, милая?

– Надо было уехать вместе с ними. Господи, что мы за идиоты! Что нам теперь делать?

Леонард серьезно задумался и потер рукой лоб.

– Боюсь, мистеру Джорджу Копперу придется вернуться на нашей машине. Скверно!

– Господи, что вы теперь о нас подумаете? – повернулась Моппет к Дезире.

– О, – обронила та небрежно, – только самое худшее.

Оба ответили дружным смехом, разве что чуть-чуть фальшивым.

– По крайней мере мы можем занести продукты в дом, – предложила Моппет, – а потом позвоним и вызовем какой-нибудь транспорт.

Бимбо вышел из дома, сплюнул на землю и увидел всех троих. Дезире ему улыбнулась.

– Почему бы вам не остаться? – громко обратилась она к Моппет. – Раз уж вы привезли нам еду, самое меньшее, что мы можем вам предложить, – это ее съесть. Оставайтесь.

Эндрю положил на сиденье пальто Николя и сел напротив.

– Самое лучшее в этом поезде – то, что он почти всегда пустой. Значит, завтра вы вернетесь в Логово?

Николя ответила, что ее попросил об этом мистер Пириод. Она оставила у него свою печатную машинку.

– Вы вернетесь в Литтл-Кодлинг, но не завтра, – решительно заявил Эндрю. – Вы приедете сегодня вечером. По крайней мере я надеюсь… Нет-нет, ничего не говорите. Вас уже пригласили.

Он достал из кармана приглашение и протянул ей с неуверенной улыбкой.

В записке, написанной его матерью, говорилось: «Жду Вас на своей безумной вечеринке. Эндрю Вас привезет, а мы встретим. Он Вам все объяснит, главное – приезжайте».

Николя удивленно подняла глаза на Эндрю.

– Вы понравились маме, – объяснил он. – И мне тоже, хотя это и так очевидно. Только не надо разражаться гомерическим смехом и отвечать отказом. Просто скажите: «Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны, буду рада».

– Но как я могу?

– Что значит «как»? – пожал плечами Эндрю. – Как-нибудь. Почему бы нет?

– А, все понятно. Это вы на нее надавили, чтобы она меня пригласила.

– Клянусь, что нет! Наоборот, это она на меня надавила, а я ответил, что приду, только если вы придете.

– Ну вот видите!

– Что «видите»? Хватит придираться, просто соглашайтесь. Уверяю, это не будет одной из скандальных вечеринок моей мамочки. На такую я бы вас и сам не пригласил.

Николя кое-что слышала о приемах леди Бантлинг и мысленно вздохнула с облегчением.

– Вот что я придумал, – продолжал Эндрю. – Я провожу вас домой, где вы займетесь своими важными делами, а сам переоденусь во что-нибудь более приличное. Потом я возьму машину, мы вместе поужинаем и отправимся в Бэйнсхолм.

– А как же вечер с коктейлем, на который вы собирались?

– Забудьте о нем. Прошу вас, соглашайтесь, Николя. Вы приедете?

– Спасибо, Эндрю. Это очень мило с вашей стороны. Буду рада.

– Спасибо, Николя. – Всю оставшуюся часть пути Эндрю говорил о себе. Он рассказал, что всю свою жизнь хотел заниматься живописью и брал уроки в художественной школе, где ему сказали, что его работы «совсем недурны». Но дурны они или хороши, он все равно не может заниматься ничем другим. – В галерее Грэнтема есть небольшая студия, – продолжал Эндрю, – где можно рисовать картины и в то же время присматривать за галереей. – Потом он описал утреннюю встречу со своим отчимом и опекуном, мистером Картеллом, и их нервный и бесполезный разговор. – Это было совсем невесело, – меланхолично рассказывал Эндрю. – Он говорил так, словно мы обсуждали какие-то детские фантазии. Черт бы его побрал! Я показывал ему цифры и расчеты, а он даже бровью не повел. Я называл надежных и уважаемых экспертов, которые рекомендовали мне эту сделку, но он меня не слушал. Твердил только, что мой отец не хотел, чтобы я уволился с военной службы. Какого дьявола! – вскинулся Бантлинг, но тут же себя одернул. – Знаете, меня бесит даже не практическая сторона дела: в конце концов, я могу занять денег, заложить свое имущество или что там делают в подобных случаях. Мне отвратительно его самодовольное филистерство. А ужасней всего то, как он отзывался о моей живописи. Я говорил ему о личных вещах, очень важных для меня, а он выставил меня дураком и пустозвоном. Вы можете это понять?

– Боюсь, что могу. К концу разговора вы уже сами начали сомневаться в своем таланте, верно?

– А, значит, вы действительно меня понимаете! Наверно, вам каждый встречный признается в своих проблемах или… Нет-нет, – перебил себя Эндрю, – лучше я не буду об этом говорить. По крайней мере пока. Но спасибо, что выслушали.

– Вам нравятся работы Агаты Трой?

Он удивленно воззрился на нее: