– Ради меня? – спросил Гамаш.

Она кивнула:

– Я боялась, что вину возложат на вас. Я хотела, чтобы все знали: вы не виноваты. Простите меня.

Он взял Николь за липкую руку и заглянул в ее маленькое лицо, все в пятнах, мокрое от слез и соплей.

– Все в порядке, – прошептал он. – Мы все совершаем ошибки. А то, что сделала ты, может быть, и не ошибка вовсе.

– О чем вы?

– Если бы ты не распространила то видео, мы бы никогда не узнали, чем занят суперинтендант Франкёр. Может оказаться, что это дар Божий.

– Ни хрена себе дар Божий, – сказала Николь. – Сэр.

– Да-да. – Гамаш улыбнулся и сел в машину. – Пока меня нет, я хочу, чтобы ты поискала информацию о премьере Ренаре. О его происхождении, о его жизни. Не обнаружится ли у него связей с Пьером Арно или со старшим суперинтендантом Франкёром.

– Слушаюсь, сэр. Знаете, скорее всего, они отслеживают вашу машину и ваш сотовый. Может, вы оставите сотовый здесь и воспользуетесь чьей-нибудь машиной?

– Ничего со мной не случится, – сказал он. – Дай мне знать, если что-нибудь найдешь.

– Когда получите сообщение из зоопарка, будете знать, от кого оно.

Старшего инспектора это вполне устраивало. Он выехал из деревни, понимая, что за холмом его сразу же обнаружат, и рассчитывая на это.

Второй раз за два дня Арман Гамаш заезжал на парковку тюрьмы. Но на сей раз он вышел из машины и захлопнул дверь. Он хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его приезде. Он хотел, чтобы его видели, и хотел войти внутрь. У входа он предъявил удостоверение.

– Мне необходимо увидеть одного из ваших заключенных.

Раздался звук зуммера, и старшего инспектора впустили, но не дальше комнаты ожидания. Из бокового помещения вышел дежурный.

– Старший инспектор? Я – капитан Монетт, старший надзиратель. Меня не известили о вашем приезде.

– Я и сам узнал о нем только полчаса назад, – сказал Гамаш дружелюбным голосом, разглядывая удивительно молодого человека, стоящего перед ним.

Судя по виду, Монетту не было и тридцати. Он отличался крепким телосложением. Типичный лайнбекер[65].

– Возникли вопросы в связи с делом, которое я расследую, – пояснил Гамаш, – и мне необходимо встретиться с одним из ваших заключенных. Он содержится в зоне для особо опасных преступников, насколько я знаю.

Брови Монетта взметнулись.

– Вам придется оставить оружие здесь.

Гамаш предполагал такое развитие событий, хотя и надеялся, что высокое звание избавит его от этого. Не избавило. Старший инспектор достал свой «глок» из кобуры, огляделся. Из каждого угла пустой комнаты на него смотрели видеокамеры.

Может быть, тревога уже объявлена? Если так, то через минуту он узнает.

Гамаш положил пистолет на стол. Охранник выдал ему расписку.

Капитан Монетт жестом пригласил Гамаша следовать за ним по коридору.

– Какого заключенного вы хотите увидеть?

– Пьера Арно.

Старший надзиратель остановился:

– Это заключенный с особым статусом.

Гамаш улыбнулся:

– Да, я знаю. Извините, сэр, но у меня очень мало времени.

– Я обязан доложить директору тюрьмы.

– Нет, не обязаны, – возразил Гамаш. – Если вы считаете, что это необходимо, – бога ради, но большинство старших надзирателей имеют полномочия разрешать посещение заключенных, тем более следователям. Может быть, вам, – Гамаш смерил взглядом молодого человека, – не дали таких полномочий?

На лице Монетта появилось жесткое выражение.

– У меня есть право действовать по своему усмотрению.

– Так почему же вы не пользуетесь этим правом? – спросил Гамаш вроде бы из простого любопытства, однако более резким тоном и слегка прищурившись.

Капитан явно почувствовал неловкость. Не опасение, а неуверенность в своих действиях, и Гамаш понял, что молодой человек, вероятно, работает здесь недавно.

– На самом деле это обычное дело, – сказал старший инспектор, чуть смягчая интонацию.

Он надеялся, что это прозвучало не покровительственно, а убедительно.

«Ну же, давай», – подумал Гамаш, считая в уме минуты. Еще немного – и начнется тревога. Он хотел, чтобы его проследили до ЗООПа, но не поймали здесь.

Монетт посмотрел на него и кивнул. Не сказав ни слова, он зашагал по коридору.

Двери открывались перед ними и закрывались у них за спиной, по мере того как они все дальше уходили в особую зону. И пока они шли, старший инспектор размышлял о том, что же случилось с предшественником капитана и почему охрана самых опасных преступников Канады поручена такому молодому и неопытному человеку.

Наконец они вошли в комнату для свиданий, и Монетт оставил Гамаша одного.

Старший инспектор огляделся. Снова за ним отовсюду следили видеокамеры. Это ничуть не беспокоило Гамаша, поскольку видеокамеры входили в его план.

Он расположился напротив двери и приготовился впервые за много лет встретиться лицом к лицу с Пьером Арно.

Наконец дверь открылась. Первым вошел капитан Монетт, а следом – пожилой человек в оранжевой тюремной форме в сопровождении еще одного охранника.

Старший инспектор посмотрел на заключенного. Потом на старшего надзирателя:

– Кто это?

– Пьер Арно.

– Но это не Пьер Арно. – Гамаш подошел к заключенному. – Кто вы?

– Он – Пьер Арно, – твердо сказал Монетт. – Тюрьма меняет людей. Он провел здесь десять лет. Это он.

– Я говорю вам, что это не Пьер Арно, – сказал Гамаш, не вполне успешно подавляя закипающий гнев. – Я много лет проработал с Пьером Арно. Я арестовал этого человека и давал показания на его процессе. Кто вы?

– Пьер Арно, – ответил заключенный, глядя перед собой.

На подбородке у него росла седая щетина, взлохмаченные волосы торчали во все стороны. На взгляд Гамаша, заключенному было лет семьдесят пять. Возраст приблизительно тот же, и то же телосложение.

Но человек другой.

– Как давно вы здесь работаете? – спросил Гамаш у старшего надзирателя.

– Шесть месяцев.

– А вы? – Он посмотрел на сопровождающего, удивленного тем, что его о чем-то спрашивают.

– Четыре месяца, сэр. Я слушал ваши лекции в академии, но меня исключили. Устроился на работу сюда.

– Идите со мной, – сказал Гамаш молодому тюремщику. – Проводите меня к выходу.