— Сочинения по «Макбету» надо сдать в следующую пятницу, — объявил Джон под дружные стоны учеников. — Кевин, если за тебя опять напишет Марианна, я это с легкостью определю. Члены школьного совета встречаются завтра в половине четвертого, не забудьте. И позаботьтесь о том, чтобы было кому вас потом домой везти. Свободны.

Ребята зашумели, завозились, поднялся гвалт. Все настолько привычное, что Джон давно перестал это замечать.

— Интересно, почему в школе, — начал Нейт, — даже у взрослого мужика от волнения ладони покрываются потом?

— Если мы однажды в жизни пережили этот кошмар — это не значит, что он никогда не повторится.

— Пожалуй.

— Предполагаю, ты-то в школе неплохо справлялся, — заметил Джон, собирая свои бумаги в потрепанный портфель. — И внешность, и настрой соответствующие. Прилично учился, пользовался успехом у девочек. Я прав? Спортсмен к тому же. Какой вид спорта?

— Бег. — Нейт скривил губы. — Бегать я всегда умел. А ты?

— Я типичный двоечник. Из тех, что всему классу показатели портят.

— Так это был ты? У, я таких ненавидел! — Не вынимая рук из карманов, Нейт прошел к доске. — «Макбет»? Хм-мм… Я Шекспира нормально воспринимал, если его читал кто-то другой — вслух, я имею в виду. Там ведь мужик из-за женщины пострадал, да?

— Нет, из-за тщеславия, но командовала им женщина. А семя раздора было посеяно другой троицей.

— То есть он свое получил.

— Он заплатил — своей честью, утратой женщины, которую любил до безумия, собственной жизнью.

— Типичный случай.

Джон кивнул, поднял бровь.

— Нейт, ты специально заехал Шекспира обсудить?

— Нет. Мы расследуем вчерашний инцидент. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

— Насчет Юкона? Когда это случилось, я был в мэрии.

— В котором часу ты приехал?

— Без чего-то семь. — По коридору со смехом пронесся кто-то из учеников, Джон рассеянно обернулся. — Вообще-то, у меня сейчас факультатив для старших классов. Хичкока изучаем. Помогает их заинтересовать в учебе, а им прибавляет баллов. Человек десять моих ходят.

— Между семью и десятью часами ты никуда не отлучался?

— В перерыве выходил, курил, выпил пунша, которым родительский комитет торговал.

— А в зале ты где сидел?

— Ближе к выходу, на одном ряду с учениками, но с другого края. Не хотел им мешать. И чтобы они меня вопросами терзали. Я себе пометки делал, на будущее.

— В темноте?

— Именно. Так, несколько слов — для памяти. Пригодится на семинарах. Жаль, что не могу быть тебе полезен в этом деле.

Он подошел к окну и опустил жалюзи.

— После того, как прибежал Отто и мы узнали о случившемся, я отправился в «Приют». Расстроился. Мы все расстроились. Там работали Чарлин, Тощий Джим и Большой Майк.

— А в зале кто сидел?

— Сейчас… Митч Даубер с Клиффом Тритом, Пропойца Майк. Парочка туристов. — Джон говорил и одновременно перемещался по классу, собирая с пола потерянные карандаши, клочки бумаги, заколки для волос.

— Я взял себе выпить. Вскоре пришли Мег с Отто, потом все немного улеглось, и мы сели играть в покер. Когда ты пришел, мы еще играли.

Нейт кивнул и убрал блокнот.

Джон выкинул мусор в корзину, а нужное сложил в коробку на учительском столе.

— Не знаю никого, кто мог бы убить собаку. Тем более Юкона.

— Да и никто не знает. — Нейт оглядел класс. «Мелом пахнет, — подумал он. — А еще — жвачкой, помадой и гелем для волос». — Никогда не берешь отпуск во время учебного года? Перевести дух, съездить куда-нибудь?

— Раньше я так делал. Устраивал каникулы для мыслительного и мышечного аппарата. Я это так называл. А что?

— Да хотел узнать, не уходил ли ты на такие каникулы в феврале восемьдесят восьмого?

За стеклами очков глаза у Джона сделались ледяными.

— Трудно сказать.

— А ты напрягись.

— Шеф Бэрк, мне не пора пригласить адвоката?

— Это твое дело. Я просто пытаюсь восстановить, кто и где находился и чем занимался, когда произошло убийство Патрика Гэллоуэя.

— А разве это не забота полиции штата? И разве они уже не пришли к определенному заключению? Или я ошибаюсь?

— Предпочитаю собственные заключения. Ты же не станешь отрицать, что уже очень давно, так сказать, неравнодушен к Чарлин?

— Не стану. — Джон снял очки и принялся неторопливо и тщательно протирать платком стекла. — Это ни для кого не секрет.

— И когда она была с Гэллоуэем, ты к ней тоже был неравнодушен?

— Да, у меня к ней было чувство. Большое чувство. Только это мне мало помогло: не прошло и года после отъезда Гэллоуэя, как она опять вышла замуж.

— После убийства Гэллоуэя, — поправил Нейт.

— Да. — Он снова водрузил очки на переносицу. — После убийства.

— Ты ей делал предложение?

— Она сказала «нет». И говорила много раз.

— Но она с тобой спала.

— Ты затронул очень личную тему.

— Она с тобой спала, — повторил Нейт. — А замуж вышла за другого. И будучи замужем за другим, тоже спала. И не только с тобой.

— Это личное. Насколько это возможно в таком городишке, как наш.

— Любовь — тоже проявление честолюбия, так ведь? — Нейт постучал пальцем по обложке «Макбета». — За это убивают.

— Убивают. И в половине случаев даже оправдания не требуется.

— С этим не поспоришь. Бывает, даже остаются безнаказанными. Но в большинстве случаев все же нет. Я был бы тебе признателен, если бы ты вспомнил, где был в феврале того года, и дал мне знать.

Он двинулся к выходу, потом обернулся.

— Вот еще что. Любопытно: ты никогда не читал книг, которые начинал писать Макс Хоубейкер?

— Нет. — Голос звучал ровно, но в глазах застыло бешенство. — Он их никому не показывал. Многие начинающие писатели так себя ведут. У меня было впечатление, что он больше говорил, чем писал.

— А он, оказывается, начал несколько рукописей. Сейчас они у меня. Все примерно об одном и том же. На одну тему — так это у вас называется?

— Для начинающего писателя это тоже весьма характерно. Даже писатели со стажем любят возвращаться к одной теме, но в другом ракурсе.

— Его тему я бы обозначил так: люди покоряют природу — и друг друга. Или покоряются. И всегда в конечном итоге все вертится вокруг трех мужчин. Сначала может быть больше, но потом всегда остается трое. Та книжка, в которой он больше всего продвинулся, — о зимнем восхождении трех друзей.