Люси с ужасом увидела, как падает дочь, крича, болтая руками и ногами, как марионетка с перерезанными нитками. Саммер приземлилась на открытом карнизе, на полпути к подножию скалы. Голова с тошнотворным стуком ударилась о землю. Крики смолкли.

Люси взглянула в сторону моря. Алексия почти скрылась под водой. Она повернулась к дочери, неподвижно лежавшей на карнизе.

«Это неправильно! Так не должно было случиться!»

Ей хотелось своими глазами видеть, как убийца Нико утонет. Она так ждала этого момента. Всю свою жизнь. Но что, если Саммер все еще жива? Что, если ее ребенок нуждается в помощи? Что, если ее дитя отчаянно нуждается в помощи, а она стоит сложа руки и ничего не предпринимает?

Люси задохнулась от абсолютно нелогичного гнева.

«Почему Саммер приспичило сюда прийти? Почему понадобилось все испортить?»

– Полиция!

Люси подняла глаза. На верхнем конце дорожки стояли трое мужчин. Один целился в нее из пистолета. Второй карабкался по карнизу, где лежала Саммер. Люси присмотрелась.

«О Боже, это Арни!»

– Бросьте оружие и поднимите руки!

Люси проигнорировала приказ и обратила внимание на третьего. Он спускался со скалы по альпинистскому канату, прикрепленному к поясу страховочным кольцом, и явно направлялся к Алексии.

– Мэм, я приказал бросить оружие!

Люси закрыла глаза и крепче сжала рукоять. Так трудно сосредоточиться…

Мужчина наверху скалы все еще кричал:

– Бросьте оружие или буду стрелять!

«Почему он не может заткнуться? Мне тяжело думать при таком шуме!»

Слева от Люси зашевелилась Саммер. Кажется, она садится. Арии удалось до нее добраться. Он обнимает ее, что-то говорит…

«Хорошо. Они есть друг у друга».

Спускавшийся по веревке коп достиг земли и отстегнулся от страховочного каната. Люси увидела, как он нырнул. Теперь из воды виднелась только макушка Алексии. Как много времени требуется, чтобы утонуть! Возможно, она до сих пор жива. Если он вытащит ее на берег и сделает искусственное дыхание…

И тут Люси поняла, как ей поступить. Тщательно прицелившись, она выстрелила Алексии в голову.

– Люси! Нет! – завопил Арии.

«Слишком поздно. Дело сделано».

Повернувшись лицом к Арии, Люси послала ему и дочери воздушный поцелуй и, прежде чем коп на вершине скалы успел отреагировать, сунула в рот дуло пистолета и спустила курок.

Внизу, на берегу, медленно наступавшие волны сохраняли свой неспешный, вневременной ритм.

Только теперь были красны от крови.

Англия. Год спустя

Рокси де Вир задумчиво смотрела в окно вагона.

Пейзаж был на редкость живописен. Обычный медленный поезд из Западного Суссекса до Лондона вез своих пассажиров через леса, синие от колокольчиков, мимо красивых старых коттеджей и впечатляющих каменных особняков, через реки и долины, заросшие густой травой, – самые богатые и плодородные в Англии земли. Признаки весны были повсюду: в цветущих яблонях и вишнях, в жалобном блеянии новорожденных ягнят, ищущих вымя матерей, в прохладном ветерке, дувшем со стороны Ла-Манша из Франции.

«В такой день чувствуешь себя счастливой только потому, что живешь», – подумала Рокси. И она чувствовала себя счастливой, хотя к ощущению примешивалась нотка грусти о том, что потеряно безвозвратно. Теперь у нее остался только один родитель. Единственный человек во всем мире, с которым она может разделить воспоминания детства. Воскресить радостные дни. Поплакать над горестными.

Разделенное счастье, разделенная боль, разделенные сожаления. Не слишком основательный фундамент, на котором можно вновь построить отношения. Но это все, что осталось в Рокси де Вир. Это и ежемесячные визиты. Вопреки общему мнению тюрьмы ее величества были далеко не клумбами цветущих роз, и тамошняя жизнь не состояла из визитов и прогулок по садам. Голая комната, пропитанная вонью дезинфицирующего средства и отчаяния, уставленная столами: заключенные с одной стороны, посетители – с другой. Такова будет обстановка всех встреч, пока…

«Нет. Я не должна думать об этом».

Не думать о будущем.

Последние несколько лет научили ее одному: все может случиться.

«Живи сегодня. Люби сегодня. Прощай сегодня».

Она повторяла мантру тихо, едва слышно, под стук колес.

Хуже всего в тюремной жизни – скука. Монотонность каждого дня, прерываемая только звонками и обедами и разделенная на отрезки времени: работа, отдых, гимнастика, сон… – все это не имеет никакого отношения к реальности, к ритмам внешнего мира.

Единственный способ вынести все это – отрешиться от прежней жизни. Абсолютно. Забыть, кем ты был на воле. И принять новый мир полностью и без вопросов.

Заключенная 5067 привыкла к такому отчуждению. Конечно, знаменитое имя усложняло ситуацию. Другие заключенные не слишком спешили оставить позади прошлое. Забыть, кем была заключенная 5067. Они помнили, почему она здесь, несмотря на аристократическое имя и политические связи. Теперь она сидит вместе с драгдилерами и убийцами и снисходит до физического труда, как все они.

Нет, насилия не было и унижений тоже. По крайней мере пока. Но заключенную 5067 никогда не примут во внутренний круг тюремного общества. Жизнь была одинокой. Но это тоже часть наказания, не так ли? «Часть того, что я заслуживаю».

Визиты Рокси были в каком-то смысле спасательным кругом. Но они также причиняли боль: лишнее напоминание о том, что отняла тюрьма.

Ожидая в комнате посетителей, где собирались родные и друзья заключенных, она едва дышала от предвкушения.

«Что, если Рокси не приехала? Вдруг случилось что-то и она передумала?»

Но нет, вот она! Улыбаясь, ловко маневрирует креслом между столами. Настоящий солнечный лучик!

«Моя дочь. Моя дорогая дочь. Благослови ее, Боже, за то, что нашла в своем сердце силы простить».

Рокси широко распахнула объятия.

– Привет, мама! – просияла она. – Так здорово тебя видеть!

Когда полная история жизни Алексии де Вир появилась в британской прессе, разразился самый большой политический скандал со времен дела Профьюмо в шестидесятых. Более шокирующих разоблачений публика еще не видела. Снимки американского побережья, убийство, лжесвидетельство, смена имени и длинный ряд трупов. Весь этот ужас был хрустальной мечтой издателей с Флит-стрит.

Конечно, для близких Алексии реальность была более трагичной и более прозаичной. Сама Алексия испытывала счастье. Счастье, потому что осталась жива. Пуля из пистолета Люси Мейер только оцарапала плечо, а спасатели из полиции вытащили ее из воды и сделали искусственное дыхание прежде, чем мозг оказался необратимо поврежден. Еще несколько минут, даже несколько секунд – и все было бы кончено. Но Алексия старалась не думать об этом.